Нам настойчиво лгут про крепкую руку Сталина: после того, как телега переехала маленькому Сосо руку, она, рука, могла, разве что, трубку держать. Более того, Сталин всю свою сознательную жизнь призывал, уговаривал, умолял не подчиняться сильной руке, думать своей головой, обсуждать, принимать только коллегиальные решения. Сталин ‒ величайший демократ всех времен и народов, насаждавший демократию твердой рукой уговорами, разъяснениями, просьбами.
Насаждая демократию
«Болтают о демократии, ‒ говорил Сталин, ‒ Но что такое демократия в партии? Демократия для кого? Если под демократией понимают свободу для пары ‒ другой оторванных от революции интеллигентов болтать без конца, иметь свой печатный орган и т.д., то такой «демократии» нам не нужно, ибо она есть демократия для ничтожного меньшинства, ломающего волю громадного большинства. Если же под демократией понимается свобода для партийных масс решать вопросы нашего строительства, подъём активности партийных масс, втягивание их в дело руководства партией, развитие в них чувства хозяина в партии, ‒ то такая демократия у нас есть, она нам нужна, и мы её будем развивать неуклонно, несмотря ни на что».
Сталин считал «вертикаль власти» величайшей бедой: «Недостаток состоит в перенесении метода администрирования в партию, в замене метода убеждения, имеющего решающее значение в партии, методом администрирования. Этот недостаток создаёт опасность превращения наших партийных организаций, являющихся организациями самодеятельными, ‒ в пустые канцелярские учреждения. Необходимо нам вооружиться для борьбы с этим недостатком, подымая активность партийных масс, вовлекая их в решение вопросов нашего партийного руководства, насаждая систематически внутрипартийную демократию и не допуская замены метода убеждения в нашей партийной практике методом администрирования».
В чьих руках сила?
Сталин как то подробно рассказал о своей «вертикали власти», о линии партии. Только вот вертикаль эта была заточена не на поддержку сталинской сухонькой руки, а на усиление миллионов рук.
«Я думаю, ‒ говорил Сталин, ‒ что основной недочет нашей внутрипартийной жизни именно в том и состоит, что при правильной линии партии, практика на местах (не везде, конечно, но в некоторых районах) была неправильна.
1. Партийная линия говорит, что важнейшие вопросы нашей партийной практики, за исключением, конечно, тех, которые не ждут, или которые представляют военную и дипломатическую тайну, должны обязательно обсуждаться на партийных собраниях.
А партийная практика на местах, хотя не везде, конечно, считала, что, собственно говоря, нет большой необходимости, чтобы ряд вопросов внутрипартийной практики обсуждался на партийных собраниях, ибо ЦК и прочие руководящие организации сами разрешат эти вопросы.
2. Партийная линия говорит, что должностные лица нашей партии должны обязательно выбираться, поскольку нет наличия непреодолимых препятствий, вроде партийного стажа и пр.
Но партийная практика нередко считала, что ежели нужен стаж, то не нужно, значит, действительных выборов.
3. Партийная линия считает, что необходимо партийную массу держать в курсе работ хозяйственных органов, предприятий и трестов, ибо наши партийные ячейки, естественно, несут моральную ответственность перед беспартийными массами за недочёты в предприятиях.
Тем не менее, партийная практика считала, что раз имеется ЦК, который даёт директивы хозяйственным органам, и раз хозяйственные органы связаны этими директивами, то директивы будут проведены и без контроля со стороны партийных масс снизу».
Секрет железной дисциплины
Как же лечить эти недостатки? Сильной рукой? Вертикалью? Железной дисциплиной? Типа того. Но давайте послушаем Сталина:
«Необходимо поднять активность партийных масс, ставя перед ними на обсуждение все интересующие их вопросы, насколько эти вопросы могут подвергаться открытому обсуждению, обеспечивая возможность свободной критики всех и всяких предположений партийных инстанций. Ибо только таким путём можно будет превратить партийную дисциплину в действительно сознательную, действительно железную дисциплину, ибо только таким путём можно будет поднять политический, хозяйственный и культурный опыт партийных масс, ибо только таким образом можно будет подготовить условия, необходимые для того, чтобы партийные массы выдвигали шаг за шагом новых активных работников, новых руководителей из низов.
Необходимо провести на деле выборность всех партийных организаций и должностных лиц, поскольку нет в наличии непреодолимых условий, вроде отсутствия партийного стажа и пр. Нужно изгнать из практики игнорирование воли большинства организаций при выдвижении товарищей на ответственные партийные должности, нужно добиться того, чтобы выборное начало проводилось на деле».
Бедные беспартийные
Партия, как известно, была лишь одна. И для нее Сталин предлагал демократию. А как же остальные, беспартийные? Как их тиранить да прессовать? А вот так:
«Взять хотя бы происходящие теперь выборы в Московский Совет. Я считаю, что один из больших недочетов этих выборов состоит в том, что беспартийных проходит слишком мало… Говорят, что массы рвутся и хотят будто бы выбирать исключительно коммунистов. Я в этом сомневаюсь, товарищи. Я думаю, что если мы не окажем некоторого минимального доверия беспартийным, то мы в ответ можем получить большое недоверие к нашим организациям со стороны беспартийных. Это доверие к беспартийным абсолютно необходимо, товарищи.
Не нужно говорить речей о том, чтобы выбирали только коммунистов, нужно поощрять беспартийных, нужно втягивать их в государственную работу».
Узкая верхушка подручных
Ну ладно, а что было с теми людьми, до которых Сталин мог в буквальном смысле дотянуться своей ручонкой? Их-то он хватал за грудки? В высшем руководстве-то он всех подавлял своей волей, решая вопросы единолично? Так ведь, товарищ Сталин?
«Нет, единолично нельзя решать. Единоличные решения всегда или почти всегда ‒ однобокие решения. Во всякой коллегии, во всяком коллективе, имеются люди, с мнением которых надо считаться. Во всякой коллегии, во всяком коллективе, имеются люди, могущие высказать и неправильные мнения. На основании опыта трёх революций, мы знаем, что приблизительно из 100 единоличных решений, не проверенных, не исправленных коллективно, 90 решений — однобокие.
В нашем руководящем органе, в Центральном Комитете нашей партии, который руководит всеми нашими советскими и партийными организациями, имеется около 70 членов. Среди этих 70 членов ЦК имеются наши лучшие промышленники, наши лучшие кооператоры, наши лучшие снабженцы, наши лучшие военные, наши лучшие пропагандисты, наши лучшие агитаторы, наши лучшие знатоки совхозов, наши лучшие знатоки колхозов, наши лучшие знатоки индивидуального крестьянского хозяйства, наши лучшие знатоки наций Советского Союза и национальной политики. В этом ареопаге сосредоточена мудрость нашей партии. Каждый имеет возможность исправить чьё-либо единоличное мнение, предложение. Каждый имеет возможность внести свой опыт. Если бы этого не было, если бы решения принимались единолично, мы имели бы в своей работе серьёзнейшие ошибки. Поскольку же каждый имеет возможность исправлять ошибки отдельных лиц, и поскольку мы считаемся с этими исправлениями, наши решения получаются более или менее правильными».
ЧОрт, товарищ Сталин, вы нас разочаровываете! Нам сейчас активно навязывают элитаризм, и мы уже поверили, что все решает (и решала!) кучка клоунов. Мы уже верим, что мы, народ ‒ быдло, что мы ничегошеньки без путиных и медведевых, узкой верхушки, сделать не можем, что от нас ничего не зависит, что они сами там все порешают…
«Возьмите наши ЦК и ЦКК. Они составляют вместе руководящий в 200 ‒ 250 товарищей центр, регулярно собирающийся и решающий важнейшие вопросы нашего строительства. Это один из самых демократических и коллегиально действующих центров, какой когда-либо имела наша партия. И что же? Разве это не факт, что решение важнейших вопросов нашей работы всё более и более переходит из рук узкой верхушки в руки этого широкого центра, связанного теснейшим образом со всеми отраслями строительства и со всеми районами нашей необъятной страны?»
Источник — http://dedeg0r.livejournal.com/197738.html
