Мой отче на днях разместил занимательную статью у себя в фейсбуке, которую он предложил опубликовать и обсудить. Статья про многое, и про советский кинематограф, и про современную Россию, и про «Крым наш», и про многое другое. Меня прочтение данной статьи натолкнуло на размышления о советской интеллигенции и её мировосприятии, как во времена СССР, так и сейчас, о чём и предлагаю поговорить.
Для начала сама статья, а далее уже мои размышления:
«Узнаёте? Ну да, имени (Серёжа) этого мальчика обычно не знает никто. Потому что все его помнят либо как «Дениску» из «Где это видано…», либо как сыночка миллионера Роб-Ронсона из «Дорогого мальчика» (на фото он как раз в этой роли). Пересмотрев недавно с детьми «Дорогого мальчика» (Студия Горького 1974) поразился тому, насколько культовый фильм моего детства (совершенно забытый сейчас) отражает настроения своего времени. А фильм и вправду примечательный.
Кинокартина выполнена в уникальном для советского кино стиле «поп-арт», и представляет собой талантливую смесь фильма, видеоклипа и комикса. Огромный плюс – поп-музыка Давида Тухманова. Добавить сюда колоритную актёрскую труппу (один только Стржельчик в роли главаря банды чего стоит) и краткий рекламный пассаж можно было бы завершить, если бы не идеология. А вот с ней-то как раз самое интересное.
Фильм-пародия про «ужасные нравы Запада» лукав с первого до последнего кадра и в этом он калька с советской действительности в которой жили мы — дети середины семидесятых. На словах мы будем ругать прогнивший капитализм и писать идеологически выдержанные сочинения, а на деле — коллекционировать обёртки от вожделенной жевательной резинки. Любая игрушка, безделушка или шмотка «оттуда» является предметом персональной гордости обладателя и нескрываемой зависти окружающих.
И я представляю себе эту феерическую работу реквизиторов, старательно изображающих в павильоне «западный» антураж, при том, что никто из участников процесса на Западе не был. Героев фильма – наших сверстников – окружает в нём мир вещей нашей мечты, где всё «мэйд ин заграница». Настоящий овальный мяч, настоящий лук со стрелами, настоящие брюки-клёш, настоящая жестяная банка из под кока-колы (какого-то коллекционера растрясли – не иначе), настоящая бутылки из под виски и т.д.
И в течение всего фильма мы видим, как оператор упивается этим миром заграничных вещей, которые постоянно так и лезут на первый план. Но, в отличие от видеоряда, на вербальном уровне фильм абсолютно патриотичен. Собственно, патриотичен сам сюжет. Банда гангстеров похищает сыночка миллионера с целью получения выкупа. Обычное (на гнилом Западе) дело. Но, случайно, они прихватывают сына советского дипломата. Уже смешно.
Миллионер вдруг разоряется и деньжат с него уже не стрясти. Обычное дело. Но вот авиакомпании, которая не уберегла мальчика – советского гражданина, оказывается проще заплатить за него выкуп гангстерам, чем пережить скандал, устроенный советским консульством! Сказка! Но зато какая патриотичная! И вот, глядя в те минувшие семидесятые из сегодняшних реалий, начинаешь понимать некоторые вещи.
Существует целый ряд способов, с помощью которых креативные мира сего оценивают степень социальной ориентированности государства. Не декларируемую, а действительную. В первую очередь в ход идёт «отношение к старикам и детям». Вспоминается так же «дружественность государственного интерфейса» — насколько легко и удобно общаться гражданам с государственными институтами, получать госуслуги. В этом ряду не последнее место занимает такой показатель, как отношение к своим соотечественникам, попавшим в трудное положение за рубежом, возможность получить реальную помощь в экстренном случае в «своём» консульстве.
Как Советский Союз, так и, впоследствии, Российская Федерация всегда «славились» поразительной степенью безразличия к бедам соотечественников за рубежом. Родина в этом плане всегда была для нас как злая мачеха для сироты. Но помечтать о материнской любви, тепле и защите так хочется. А где мечта – там и сказка. А где сказка – там и кино. И вот вам – «Дорогой мальчик»!
В этой связи немного по-новому выглядит вся история с «Крымнашем».
Я всё недоумевал – в каких закоулках нашего национального менталитета скрывалась взрывная сила эйфории, охватившей страну и самых разных людей в результате крымской спецоперации. Теперь полагаю, что это самое сиротское чувство благодарности к мачехе, которая наконец повела себя как настоящая мать и бросилась наперекор соотношению весовых категорий стран и блоков, наперекор санкциям, наперекор здравому смыслу, наконец, бросилась спасать своих сыновей от «бандеровской» угрозы, это сиротское восхищение и стало во многом основой этой сумасшедшей эйфории.
И неважно, что угроза была «слоном», раздутым пропагандой из «мухи». Неважно, что эмоциональный порыв нашей «мачехи» был всего лишь спасательным манёвром обанкротившихся во внутренней политике и экономике властей. Неважно, что врут они без устали своим и чужим, а правду скрывают как гостайну. Неважно, что другие соотечественники как в стране, так и за рубежом ждут не дождутся, чтобы на них «мачеха» обратила своё государственное внимание. Зато – как это по-нашему, как это по-русски: вот так, очертя голову, напролом, сжигая мосты…
Отрезвление, конечно, приходит. Но за бесшабашность, безбашенность в политике приходится очень дорого платить. И пока – совсем не тем, кто затевал это «весёлое праведное хулиганство».
А Серёжа (Сергей Николаевич Крупеников) погиб два года назад нелепо и страшно. В Белоострове ночью велосипедист был сбит гоняющими мотоциклистами. Где связь? А нет связи. Просто тепло его улыбки было с нами с нашего детства и будет с нами и дальше. Ведь правда?»
Ваши впечатления, товарищи? Ну да, можете их высказать ниже в комментариях, а я вверну свои пять копеек и понадеюсь, что за излишнюю честность отче на меня не обидится.
Основная претензия у меня вовсе не к фильму, ну, побудил тот или иной фильм человека на размышления о сложных вещах, и это хорошо, ведь, выходит, фильм не одноразовая пустышка, а представляет из себя определённую ценность. Но сейчас куда важнее рассматриваемые нами рассуждения.
Во-первых, надо сказать, что после прочтения обсуждаемой статьи, у меня сложилось впечатление, что писал её типичный советский интеллигент. И я не вкладываю в это какой-либо положительный или отрицательный смысл. Мне, например, не хотелось бы быть советским интеллигентом, но вот так сложилось, что вырос и получил воспитание я именно в семье советских интеллигентов. И многие стереотипы, образ мышления, идеологические установки, и так далее, которыми сквозит статья отче, они все вполне типичны.
А коль так, то говорить мы будем об антисоветизме и советской интеллигенции в целом, держа в голове, что этот случай просто является типичной иллюстрацией. Во многом я буду повторять тезисы уже высказанные товарищем 
anlazz в статье «О генезисе антисоветизма». Которые, в общем-то, подтвердили многие мои рассуждения на данную тему.
В первую очередь, я полностью соглашусь с отцом, что данная проблема несомненно касается именно его поколения, поколения, которое родилось в конце 50-х, начале 70-х годов. Поколения, которое не переживало Великую Отечественную войну; поколения, которое не видело, как страну восстанавливали из руин; поколения, которое не видело общественных проблем дореволюционной России и ранней Советской власти; и так далее и тому подобное.
Данное поколение выросло в принципиально иных условиях, и эти условия во многом и стали причиной формирования подобного мировоззрения. Как по классикам, бытиё определяет сознание. Если мы возьмёмся за подробное рассмотрение многих претензий к Cоветской власти со стороны самих советских людей этого поколения, то мы поймём, что подавляющая часть этих претензий носят чисто элитарный характер.
Вот, например, для известного советского интеллигента, который в 90-ых стал ярым антисоветчиком, Евгения Евтушенко, большой претензией было отсутствие черной зернистой икры в магазинах СССР:
«…Как начальник, так у него морда, как у повара отъетая. Зернистая икра им, а паюсное дерьмо – нам. Поэтому, когда слышу я шуточку ядовитую «дерьмократия», я эту издевку за комплимент держу…»
Паюсное дерьмо, это между прочим, тоже черная икра, только менее качественная, прошедшая более худшую обработку, но даже эта черная икра для 95% населения всего остального земного шара была совершенно недоступным продуктом. Я как человек, сформировавшийся в 90-ых и нулевых как целостная личность, черной икры никогда не пробовал, и для меня такая претензия к Советской власти просто смешна.
Эта претензия к Советской власти является частью информационного мема под названием «300 сортов колбасы». И все претензии из этого общего информационного поля явно носят элитарный характер. Эти претензии абсолютно смешны и нелепы, они во многом напоминают каприз избалованного ребёнка, которому раньше не могли отказать. В других обществах претензии к власти будут совершенно иные, в менее развитых странах, да и в СССР более раннего периода, претензии будут не по поводу отсутствия зернистой черной икры, а относительно массового голода населения, отсутствия доступной (пусть и не сверхкачественной) медицины, из-за высокого уровня безработицы, из-за сокращения социальных выплат и государственных программ, введения режимов экономии, и многого другого.
(потреблять, в том числе и колбасы, мы, в итоге, стали меньше)
Помимо «300 сортов колбасы», есть претензия относительно номенклатуры. Мол, жировали суки, когда мы, честные люди, последний носок в десятый раз перештопывали. Вот, например, была претензия к факту существования валютного магазина «Берёзка» и спецраспределителям. Оглядываясь на окружающую реальность, снова становиться смешно, так как вряд ли каждый уважающий себя человек в современном обществе ездит за продуктами в Duty Free, который является таким же валютным магазином. Что уж говорить не про сеть спецраспределителей, а про элитарные магазины, где две нитки, которые должны закрывать у женщины причинное место, то бишь стринги, имеют стоимость ноутбука, с которого я пишу этот текст. Ещё смешнее станет, если мы сравним уровень сверхпотребления советской номенклатуры, с уровнем сверх потребления современной элиты, будь то высокодолжносные управленцы и местосидцы, или денежные мешки и «эффективные» менеджеры. На фоне этих рожь советская номенклатура даже в период своего полного разложения, люмпенизации и коррумпированности, выглядит просто невинными ангелочками. Если в позднем СССР любой «нормальный человек» стремился обладать некоей статусной вещью, made in Запад, то сегодня любой нормальный человек испытывает стойкое отвращение от самого явления «статусных» вещей.
Однако, для поколения, которое про голод читало только в книжках, которое слышало о социальном расслоение только от старших, для которых царизм и сословное общество являлись преданиями о давно минувшей эпохе, всё это уже реальные претензии к власти и экономическому строю. При этом, важно отметить, что таких интеллигентов было не один и не два, это была значительная часть всего населения Страны Советов. Так почему же подобное мировоззрение сформировалось именно у этого поколения?
Всему виной советское образование
Система образования раннего СССР принципиально отличается от системы образования, которую ввели позже, при Хрущёве. И получившие столь разное образование поколения, также принципиально отличались друг от друга. И это не считая всей остальной социальной среды, которая также влияла на формирование личности. В раннем СССР по огромному количеству направлений человеческой деятельности был кадровый голод, настоящий специалист ценился на вес золота. В прямом и переносном смысле этого слова, так как до реформ Хрущёва также не было введено столь сильной уравниловки, и разница между зарплатой рабочего на заводе и доктора наук различалась даже не в разы, а на порядки. В конце 30-х — начале 40-х, минимальная заработная плата составляла около 100 руб., средняя заработная плата квалифицированного рабочего около 300 руб., заводской инженер получал около 1500 руб., директор предприятия 2000 руб., а доктор наук до 5000 руб.
Очень важно и то, что образование тогда было не обязанностью, а очень и очень большой ценностью, а высшее образование в раннем СССР было даже платным, так как, опять-таки, нехватка специалистов и отсутствие возможности обучить всех всему. Но, вместе с тем, существовали программы ликвидации безграмотности, которые в значительной степени подтягивали основы грамотности большей части населения.
Таким образом, получать высшее образование и становиться высококвалифицированными специалистами шли не все на свете, а те, кто видел в этом своё призвание. Такие люди высоко ценились, они были, пусть и негласной, но элитой советского общества. Пусть эта элита и не имела возможности заниматься непосредственным управлением страной, но она прекрасно видела, как её усилиями страна шагает семимильными шагами в будущее.
Важно и то, что до Великой Отечественной и первое десятилетие после неё, СССР был для многих стран мира ориентиром, на который стоит равняться. Вслед за СССР прогрессивные страны проводили социальные реформы, вводили системы пенсионного обеспечения, обязательные отпуска, льготы, вслед за СССР к выборам допускали женщин и наделяли их полноценным правом работать, и многое другое. Во всём мире рабочее и профсоюзное движение было на подъёме. Советский специалист тогда чувствовал, как его стараниями не только его страна, но и весь остальной мир шагают по пути прогресса. А последующая советская интеллигенция, выросшая в эпоху холодной войны, никогда такого чувства испытывать не будет, вместо него, она наоборот, будет ощущать, что это мы догоняем развитые страны (треклятый хрущёвский тезис про «догнать и перегнать»), что это мы отстаём от них и учимся у них…
Но вернёмся к образованию. С реформами Хрущёва в стране в том числе проходит и реформа образовательной системы (а ещё злосчастная экономическая реформа, которая уничтожает кооперацию, общественную негосударственную собственность, сворачивает мелкосерийное производство потребительских товаров). После этой реформы образование становиться не ценностью, а обязанностью! И это самое главное, его массовость на самом деле играет второстепенную роль. Человек так устроен, что когда его чем-то обязывают, а он не готов это принять как нужное для него, начинается процесс отчуждения. Так было со всей системой советского образования, а в вопросах идеологии, знания политэкономии и истории партии, так и подавно.
И вот, вместо кадрового голода, СССР сталкивается с полной противоположностью, крайним переизбытком квалифицированных кадров. Он уже не в состоянии обеспечить такому количеству специалистов качественно лучшую жизнь, какую они имели и в самом СССР всего лишь пару десятилетий тому назад, и которые (специалисты) имеют более высокое социальное положение на Западе.
Есть такая формула, что счастье — это когда реальность лучше ожиданий. Так вот, то поколение, родившееся в 60-70-х годах, было одним из самых несчастных поколений за всю историю нашей страны. Так как их иллюзорные представления и ожидания разбивались раз за разом о суровую реальность. Причём разбивались, нанося глубокие раны их мироощущению.
Первое такое ожидание разбилось тогда, когда они выпускались из университетов, получив высшее образование. Несмотря на то, что страна находила им область применения полученных знаний, они рассчитывали на то, что высшее образование поможет им занять гораздо более привилегированное место в обществе. И это ожидание не оправдалось. Так как уровень их жизни был не значительно лучше, а временами и хуже уровня жизни токаря высшего разряда с первого попавшегося завода.
Что, кстати говоря, вполне естественно для всесторонне развитого общества, которое не испытывает дефицита тех или иных кадров. Высокая заработная плата — это стимул пойти на определённую профессию, в которой для государства есть необходимость, в ту область, где испытывается нехватка специалистов. Так, государство затыкает кадровые дыры там, где они есть. Однако СССР заткнул кадровые дыры абсолютно во всех высококвалифицированных отраслях, специалистов стало в любой отрасли не просто достаточно, а с переизбытком. И напротив, начинала складываться ситуация, когда как раз индустриальных рабочих, слесарей и токарей становилось недостаточно для обеспечения прежних объемов производства, не говоря уже о производстве прибавочного продукта.
Во всём мире, в том числе и в раннем СССР, образованный человек всегда был человеком, занимавшим более высокое социальное положение, имеющим бОльшую зарплату, больший уровень потребления, таких людей почитали и уважали. Но с шестидесятых годов удельная масса высокообразованного населения страны стала критической, настолько критической, что об обеспечении элитарных условий для них не могло быть и речи, и, тем более, это было невозможно позже, в восьмидесятых, когда каждый четвёртый человек в стране имел высшее образование.
Из слоя граждан на особом положении, из людей, которые идут впереди всемирного научного и экономического прогресса, советские специалисты и интеллигенция превратилась в «обычных граждан». И именно тут кроется то самое недовольство и восприятие государства, как злой мачехи, которая тебя, такого хорошего и замечательного, не ставит в какое-либо привилегированное положение.
Именно отсюда проистекает отчаянная попытка выделиться из общей массы и заявить о себе, получить некую статусную вещь, занять более высокое место в социальной иерархии. Развить эту иерархию для того, чтобы можно было чётко провести границу между нами и быдлом. Именно в таких условиях и появляется вот этот потребительский фетишизм, который приводит к идеологической конструкции, что если на западе есть статусные вещи, которые проводят эту границу, то мы, для них, абсолютно все, являемся быдлом и людьми второго сорта:
Героев фильма – наших сверстников – окружает в нём мир вещей нашей мечты, где всё «мэйд ин заграница». Настоящий овальный мяч, настоящий лук со стрелами, настоящие брюки-клёш, настоящая жестяная банка из под кока-колы (какого-то коллекционера растрясли – не иначе), настоящая бутылки из под виски и т.д. И в течение всего фильма мы видим как оператор упивается этим миром заграничных вещей, которые постоянно так и лезут на первый план.
Конечно, советской интеллигенции, которая забивала на политэкономию и воспринимала советскую пропаганду за враньё, было невдомёк, что на Западе нет такого повального числа высокообразованных специалистов и обеспечить им более высокий уровень потребления проще; что на Западе рабочих продолжают эксплуатировать собственники средств производства, и часть отчужденного прибавочного продукта сверх своей оплаты труда получают образованные специалисты; что на Западе всё общество пользуется плодами экономической и военной эксплуатации стран третьего мира…
Да, там есть 300 сортов колбасы, а не пять, но эти 300 сортов колбасы, как и все остальные блага, доступны не большей части населения, а небольшой прослойке. Даже сейчас, в условиях капитализма, наш суммарный уровень потребления стал даже ниже, чем был в СССР. Да, появились гипермаркеты, да, в них есть пресловутые 300 сортов, но позволить себе купить хотя бы один сорт из этих трёхсот может значительно меньшая доля населения.
Ну да не будем отвлекаться, превращение из привилегированного слоя в «обычных граждан» наложило подобный отпечаток на мировоззрение интеллигенции, так как их ожидания об элитарной жизни разбились вдребезги. После чего, советский интеллигент с завистью смотрел на то, как столь же образованные, как и он, граждане в капиталистических странах имеют гораздо более высокий уровень жизни (а то, что этот уровень жизни наполовину состоит из эксплуатации рабочих как своей страны, так и стран-колоний, а на вторую половину из жизни в кредит — это его не волновало). Государство из матери превратилось в злую мачеху, которая не замечает его успехи и не удосуживает себя дополнительно похвалить талантливого мальчугана.
Особенно явственно это проблема наблюдалась в тех областях, где аналогичные западные специалисты работали не в бюджетной области, а на коммерческих рельсах. Например, режиссер с мировым именем на Западе имеет статусную машину, яхту, огромный дом… А наш режиссер, который жил на бюджетные средства, всего этого не имел и довольствовался малым. И, конечно, наш режиссер сравнивал своё положение и положение своего коллеги с «загнивающего Запада». Сравнение было не в пользу «злой мачехи».
Одновременно с этим, формировалось крайне отрицательное отношение к своему кровному брату, слою рабочих. Дело тут в нескольких вещах. В позднем СССР, каждый второй хочет быть актером, художником, музыкантом и так далее. То есть, таким интеллектуальным работником, у которого уровень отчуждения от его результатов труда где-то около 0. Если ты поставил пьесу, написал симфонию, снялся в главной роли всесоюзного фильма, ты — признанный гений, тебя любят, почитают, уважают, с твоим мнением считаются… А если ты вырастил пшеницу, перемолол её в муку, испёк из неё хлеб, который будут есть все эти гении, то ты никто и звать тебя никак. Понятное дело, что между выбором найти себя в профессии с высоким уровнем отчуждения (широко серийное индустриальное производство) и с низким уровнем отчуждения (творчество, наука, искусство), все предпочитали более низкий уровень. Из-за этого, на заводах простаивают рабочие места, а в вузы огромный конкурс.
У такой ситуации есть несколько возможных путей решения, которые на тот момент, с тем уровнем технологического развития было практически невозможно реализовать, социализм всё-таки появился в мире слишком рано. А пути решения следующие. Во-первых, переориентация на мелкосерийное производство, более ориентированное на реальный спрос, где уровень отчуждения от результатов труда был бы значительно более низким, и в таком случае на производство пошло бы большее количество работников, однако, для этого должна быть значительно более высокая производительность труда, должно использоваться более совершенное оборудование (не уверен, что и сейчас это реализуемо, но уже можно пробовать). Во-вторых, это заметное снижение длительности рабочего дня, скажем, до 3-4 часов в день и введение обязанности для каждого гражданина стать индустриальным рабочим. Ты, мол, дорогой, на 3-4 часа в день, или на 15-20 часов в неделю на заводе/предприятии и т.п. появись и отработай, а потом занимайся тем, чем хочешь, хоть наукой, хоть кинематографом, хоть искусством, но работать и производить всеми потребляемую продукцию ты обязан, так как, кто не работает, тот не ест. Причём никаких поблажек, будь ты партийным руководителем, режиссером, писателем, музыкантом, да хоть главой церкви, работать на предприятии, твоя обязанность. И именно за эту деятельность люди и должны получать заработную плату…
Однако, на тот момент, во второй половине XX века можно было только начинать реализовывать такой подход, в очень большем количестве областей человеческой деятельности, в частности в прикладной науке завязанной на передовое производство, это было ещё не реализуемо, там требовалось стратегическое государственное планирование…
В итоге, государство делало то, что могло, а именно начало поднимать оплату труда индустриальных рабочих и опускать оплату труда в интеллектуальной сфере, что вызывало ещё большее раздражение со стороны интеллигенции, как к «злой мачехе», так и к брату «уродцу», которого через 20 лет начнут открыто называть быдлом и анчоусами и вещать про то, что всё это государство злой мачехи, было государством быдла и люмпен-пролетариата, что, понятное дело, является глупостью и обычной злобой.
Второе разочарование постигло и продолжает постигать советскую интеллигенцию на протяжение последних 23 лет. Ибо перестройка и реставрация капитализма в России, свой наибольший удар нанесла именно по этому слою населения. Что трагично, советская интеллигенция имела огромное влияние на Советскую власть, так как в позднем СССР эта власть во многом формировалась из этой самой интеллигенции, жизненный путь младореформаторов в этом плане крайне показателен, как и прошлое действующей российской элиты, которая прошла и через пионеров, и через комсомол, и через партию…
Позволю себе процитировать абзац из статьи товарища:
Нежелание видеть проблемы, лежащие чуть глубже, чем наверху, всегда губительно, но для СССР оказалось полностью фатальным. В результате советская интеллигенция, тот самый слой, что являлся одной из сильных сторон страны, способный стать основой движения к коммунизму, стал основным источником антисоветизма. Один раз усомнившись в правильности происходящего, советский интеллигент чем дальше, тем сильнее оказывался в плену у создаваемой им «мысленной конструкции», которая должна была объяснить, почему он живет хуже, чем мог жить. И чем дальше, тем сильнее испытывал он необычайное чувство, узнав о котором, он никогда бы не поверил в то, что может его чувствовать. Это – жажда неравенства.
В итоге, это поколение было движущей силой анти-социальной контрреволюции, которая в конечном счёте покончила с СССР, покончила с социальным «равенством», а вместе с тем, уничтожила и саму себя. Так как советская интеллигенция существовала за счёт бюджетных средств (а за счёт каких ещё средств она могла существовать, если физически потребляемых продуктов она не создавала, а эксплуатировать рабочих не могла?), а при переводе экономики на рыночные рельсы, объем бюджетных средств сократился на порядки и первое же, что новые власти пустили под нож, было социальной и бюджетной сферой. Лишь малое количество бывших специалистов нашло возможность применить свои навыки и знания на практике, в то время как большая часть дипломированных светил шло торговать, крышевать, спекулировать и так далее…
С другой стороны, монетизация творческой деятельности делала из интеллигенции буржуа, музыканты и актеры вливались в шоу-бизнес, после чего их «труд» переставал быть каким-либо искусством и превращался в зарабатывание средств на поклонниках. Чтобы решить проблемы переизбытка кадров новое капиталистическое государство было вынуждено пойти даже не на реформу, а на планомерное уничтожение образования и науки, с попутным извлечением прибылей из этого процесса.
Таким образом умерла советская интеллигенция и родилась идеология антисоветизма, со всеми столь известными нам стереотипами, мифами, заблуждениями и представлениями, которые до сих пор не выжечь из них и калёным железом.
Отказ советского руководства от дальнейших революционных социалистических преобразований с замораживанием и консервацией социально-экономических отношений привёл к тому, что за какие-то 20 лет, с 1950-го целиком и полностью прокоммунистические настроения и мировоззрение сменилось оголтелой антисоветчиной, элитаризмом и демофобией в 1970-х годах в умах уже нового поколения. Самого перспективного поколения, которое имело наименьшую степень отчуждения от своей деятельности, поколения, которое могло изменить к лучшему весь мир, но вместо этого просрало абсолютно всё, что могло просрать.
А теперь о «Крымнаше»
Чувство, которое испытали люди во время «спецоперации в Крыму» — это совершенно естественное чувство гордости за свою страну, это чувство патриотизма. Которое, на тот момент, было более чем оправданным, так как воссоединение с Крымом было воспринято как историческое свершение, как в глазах самих крымчан, так и в глазах большей части населения РФ, не обладающего каким-либо классовым сознанием, но ощущающим себя частью одной большой человеческой общности, коя раньше была русским, а позже советским народом, а сейчас родства не помнящая. Это чувство эйфории от воссоединения, и оно вполне сопоставимо с тем чувством, что испытывали немцы во время крушения Берлинской стены.
Подробнее на эту тему я писал в статье «Мы никогда не были нацией». На Украине с 1991 года местная буржуазная власть занимается (и достаточно успешно) попыткой формирования украинской нации. Обычные люди называют этот процесс украинизацией. Так вот, многие люди, особенно в Крыму и на Юго-востоке Украины, никогда не ощущали и не собираются себя ощущать частью украинской нации, не собираются разделять те ценности, которые прививаются молодым украинцам, эти люди ощущают себя частью русского или советского народа. И в условиях, когда началось воссоединение этой человеческой общности (а если проще, нашего народа), все остальные люди, ощущающие себя его частью, горячо возжелали в этом процессе воссоединения поучаствовать.
Более того, многие подумали, что вот, наконец-то, Россия восстаёт из пепла и начинает, пусть и в капиталистических условиях, но таки отвоёвывать своё положение в мире. И надо отдельно сказать, что в капиталистическом мире военная экспансия и империалистические амбиции не являются чем-то ненормальным. В мире хищников либо съедаешь ты, либо съедают тебя. Большая часть серьёзных стран, те же США, напрямую прописывают это в своей военно-политической доктрине. И только наша советская интеллигенция имеет какое-то выборочное лицемерное суждение о том, что наша собственная агрессия, это плохо, и за неё надо каяться, а как НАТО «наводит порядки» в Афганистане, Ираке, Ливии, так это так и надо. На всё это до кучи наложился реваншизм, так как очень многие наши соотечественники рассматривают РФ как жалкий огрызок от былого величия и ратуют за возвращение своих прежних границ (по меньшей мере границ СССР по итогам Великой Отечественной).
Однако, оказалось, что для российской буржуазии собственные шкурные интересы, такие как дети, виллы и счета за рубежом гораздо важнее воссоединения нашего народа, реваншизма и всего остального. И она народ с этим всем нагло кинула. Оказалось, что наша страна вовсе не является более никакой крупной державой, имеющей какие-либо империалистические амбиции. Осознать это наши люди до сих пор боятся, но вот как только это осознание придёт, тогда властям выставят счёт на оплату, и выставлять его будут не бывшие советские интеллигенты, которые и так обанкротились, а наш трудовой рабочий народ.
В 1914 году, когда началась Первая Мировая война, в обществе царили точно такие же ура-патриотические настроения, требовали поддержать славянских братьев сербов, да ещё и взять Босфор и Дарданеллы. И только когда Россия начала испытывать поражение по всем фронтам, когда элита того времени проедала военные прибыли в Монте-Карлах, а народ горбатился на заводах, выполняя военный заказ, когда промышленное и индустриальное отставание от передовых держав того времени стало очевидным, народ задался вопросом, кто во всём этом виноват и что с этим делать.
