Вполне возможно, что ополчение берет на вооружение тактику тихого саботажа. Во всяком случае, осмысленные боевые действия все чаще инициируются именно ополчением. Это касается и непрекращающихся попыток зачистки Донецкого аэропорта, и концентрации сил в направлении Волновахи, перемещения отдельных ударных групп в районе Дебальцево вполне четко указывают на то, что ВСН готовятся к тому, чтобы создать там в случае необходимости новый котел, по численности запертых в нем карателей, пожалуй, побольше, чем иловайский.
Вчера даже Лавров был вынужден заявить, что ополчение прислушивается, но не подчиняется Москве. Возможно, это какая-то игра, но более вероятно, что речь идет о констатации.
Недовольство перемирием крайне велико. Вслух не говорится, но слово «предательство» вполне угадывается в этом недовольстве. Наивно предполагать, что Захарченко и Плотницкий при всей их несвободе в принятиях решений согласны стать петрушками, безропотно выполняющими внешнюю волю. Им-то здесь еще жить.
Видимо, ополчение пытается использовать фактор партизанщины и отсутствия единого командования в пользу себе. Отдельные командиры принимают решения, мало согласующиеся с минскими договоренностями и разграничительными линиями, которые им чертят в Киеве и Москве. Будь это один-два командира, можно было бы говорить о неких сбоях и самостийности, однако общая картина такова, что самостийность проявляется повсеместно — но на низовом уровне. На верхнем идут клятвы верности и безусловного соблюдения мирных договоренностей.
Что из этого выйдет — сказать сложно. Предлагаемая схема разграничения, безусловно, убийственна для восставших. Как минимум такими действиями они пытаются установить новые фактические линии соприкосновения, ослабив угрозы.
