Товарищ Краснов подробно рассказывает про разницу между геополитикой и марксизмом:
Сейчас нельзя включить телевизор, чтобы не услышать слово «геополитика». Из телевизора, радио и интернета умные дяди непрерывно рассказывают о поединке держав на мировой шахматной доске и их борьбе за свои интересы. Произносят много странных загадочных слов, звучащих поэтически и волнующе: «центры силы», «панрегионы», «хартленды», «внешние полумесяцы»… Попробуем, однако разобраться, откуда есть пошла геополитика и что она собой представляет.
Перед Первой мировой
Большая часть двадцатого века прошла под знаком противостояния марксизма, который был идеологией СССР, и геополитики, которая была взята на вооружение нацистской Германией и США. Но и марксизм, и геополитика зародились ещё до Первой мировой. Причём, марксизм старше. И если марксизм создавался как попытка научного изучения человеческого общества, то геополитика с первого дня создавалась для идеологического оправдания конкретных действий конкретного государства в конкретный исторический период.
Причём создавалась она отчасти как ответ на марксизм. Марксисты первыми провели анализ общества и разделили его на группы людей (классы), согласно их месту в системе общественного производства и потребления. Марксисты показали, что внутри национального государства существуют объективные противоречия, связанные с тем, что (грубо говоря) одни люди существуют за счёт других. При этом был дан чёткий критерий отличия одного класса от другого: отношение к средствам производства. Не вдаваясь в дальнейшую историю развития социальных наук, отметим, что ничего более фундаментального в них пока что сделано не было. Сравнить важность этого открытия можно разве что с общей теорией относительности в физике или с теорией эволюции в биологии.
Геополитика с самого начала старательно и подчёркнуто не замечает эту неоднородность общества. Национальное государство считается неким единым целым с общими интересами. Причём, общность этих интересов обусловлена географическим положением: «география как судьба».
Первые геополитические теории появились в конце XIX века и получили самую широкую популярность накануне Первой мировой. Это совершенно неслучайно. Мир в ту пору представлял из себя арену, на которой сражались государства, власть в которых принадлежала национальным буржуазиям. Каждая из них стремилась к расширению своего влияния и гнала на убой своих соотечественников во имя собственных шкурных интересов. Самое время для появления теорий, которые оправдывали бы стремление расширить территории стран до «естественных границ», и одновременно затушёвывали противоречия внутри государства. Именно в тот момент, когда шла подготовка к Первой Мировой, такие теории и появились.
Результаты показали, что геополитика проиграла марксизму всухую. У солдат той войны с каждой каплей пролитой крови крепло понимание того, что «враг» в окопе напротив — такой же работяга или крестьянин — куда ближе им, чем сидящий в тылу буржуа или аристократ. В итоге Российская, Австро-венгерская и Османская империи пали, а Германия проиграла войну и встала на грань революции. Всё это произошло не в последнюю очередь потому, что классовые интересы многие солдаты этих стран ставили превыше интересов своей буржуазии, которые та выдавала за общенациональные. Результат этот был вполне закономерен. Ведь марксизм изначально являлся попыткой изучить реальность, а геополитика — попыткой оправдать действия правящего класса. Проигрывает класс, вылетает в трубу и обслуживающая его идеологическая концепция. Отметим, что благодаря своему происхождению геополитика имеет врождённый порок: она всегда ставит телегу впереди лошади. Не политика вытекает из научной концепции, а псевдонаучная концепция идеологически оправдывает политику.
Между Первой и Второй.
После Первой мировой в Германии появилась потребность оправдать будущую захватническую войну. Тут и пригодился один из отцов современной геополитики Хаусхофер со своей теорией «Панрегионов», согласно которой «естественная» зона влияния Германии — «срединная Европа». Красиво звучит: «срединная Европа», не правда ли? А в каких, позвольте спросить, единицах измеряется её «срединность»? Где тот прибор, которым можно провести замеры и сказать: «срединность» Швейцарских Альп составляет 80 микрохаусхоферов, поэтому они должны принадлежать Германии. А «срединность» Трансильвании составляет 44 микрохасухофера, поэтому её пока трогать не будем. Понятно, что нет такого прибора. По большому счёту «срединная Европа», которая является «жизненным пространством», необходимым будущей великой Германии, кончалась там же, где кончалось влияние немецкого капитала.
И это признавали сами германские геополитики. Без проклятого Маркса с его экономикой никуда. Итак, «Срединная Европа» и «жизненное пространство» — два красивых термина, придуманных геополитиками между Первой и Второй мировыми войнами ради оправдания будущей бойни. Отметим вновь: сначала движимые стремлением к расширению рынков сбыта товаров, доступа к материальным и людским ресурсам немецкие монополисты начали действовать, а уже потом геополитики придумали «научное» обоснование. Ведь достаточно очевидно, что либо «панрегионы» были всегда, но тогда непонятно, почему вопрос о «Германии до Урала» появился только в XX веке. Либо «Панрегионы» появились только сейчас, но тогда понятно, что они появились благодаря социальным процессам, обусловленным бурным техническим развитием, и опять-таки экономикой.
Кстати говоря, до пакта Молотова-Риббентропа германская геополитика напирала на то, что в Евразии существует два естественных панрегиона, один с центром в Германии, а другой — в Японии. Извините, дескать, русские, ничего личного, так география (читай, Господь Бог) решила. А вот после пакта Молотова-Риббентропа в Евразии появился третий «естественный» панрегион, а жизненное пространство Германии внезапно скукожилось до линии Керзона. Впрочем, 22 июня 1941 года «естественный» панрегион, предназначенной Господом Богом и географией для русских, вновь исчез. А жизненное пространство, столь необходимое немцам для нормального существования, внезапно увеличилось от линии Керзона аж до самого Урала.
Надо ли говорить, что после поражения Германии во второй мировой, германская геополитика стала на редкость миролюбивой. Получив как следует по рогам, нацистские идеологи переименовались в немецких геополитиков и измыслили концепцию «Номоса земли» в которой евразийская цивилизация суши, символом которой был Дом, противостояла цивилизации моря, символом которой был корабль. Причём противостояние это разрабатывалось (во избежание напоминаний о нацистском прошлом) на философском и метафизическом уровне. Как говорил по аналогичному поводу харьковский мэр Кернес, «у тебя скучное лицо, тебе никто денег не даст». Понятно, что вменяемые люди денег на эти «научные» концепции пожалели, а потому германская геополитика, побившись некоторое время в конвульсиях, вскоре протянула ноги.
Правда, с появлением Евросоюза труп зашевелился и даже попросил есть. Скоро мы вправе ждать появления очередной хитромудрой «научной» концепции. Едва ли у геополитиков хватит фантазии придумать что-то новое, скорее всего опять вернуться к идеям панрегионов времён Первой и Второй мировых. Но в любом случае в этих концепциях культурные европейские народы будут противостоять диким ордам полуживотных, прущим с востока на цивилизованный мир, тут уж можно не сомневаться.
За океаном
После Второй мировой на передний план вышла американская геополитическая школа, основоположниками которой были живший в XIX веке адмирал Мэхен и развивший его идеи современник Хаусхофера британец Макиндер. География по мнению американских геополитиков безжалостно разделила мир на три зоны (опять те же панрегионы, только в профиль). Это, во-первых, «Осевая зона» (Pivot Area), — Евразия, центром которой является Heartland («Сердцевина»), т.е. приблизительно территория СССР; Во-вторых, «Внешний полумесяц» (Outer Crescent) — как бы охватывающие Евразию обе Америки, ЮАР, Австралия и Япония; и в-третьих, «Внутренний полумесяц» (Inner Crescnt), — всё остальное, зажатое между «Осевой зоной» и «Внешним полумесяцем». Чтобы это понять, придётся смотреть на карту. Да к тому же не на нормальную карту, а на специальным образом искривлённую. Увидеть «полумесяцы» и «сердцевину» можно только таким образом.
Удобная концепция! А главное — как вовремя! Едва началась холодная война — как на тебе. Немножко растянули географическую карту в нужном направлении, и противостояние США и их союзников с СССР и его союзниками, предопределено самой природой (читай Господом Богом).
Здесь надо сделать небольшое отступление. После Второй мировой войны мир разделился на два лагеря, на социалистический и капиталистический. Причём, капиталистический лагерь перестал быть ареной борьбы национальных буржуазий, готовых перегрызть друг другу глотку. Отныне он, в общем и целом, находился во власти единого транснационального капитала (преимущественно американского по своему происхождению). И этот капитал принялся уничтожать остатки не только национальной независимости, но и национальную культуру и национальное самосознание. Это явление известно сегодня как «глобализм». Самый сильный марксистский теоретик того времени заметил это раньше всех.
В 1952-м году на XIX съезде КПСС он заявил: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». К сожалению, слова эти были произнесены Сталиным незадолго до смерти, и он не успел растолковать эту (теперь совершенно очевидную) вещь многим своим товарищам. А те — не сумели вбить её в голову талмудическим марксистам-начётчикам и заставить выучить наизусть. Поэтому многие люди, считающие себя марксистами, до сих пор живут в мире, который существовал накануне Первой мировой, и в котором нет никакого национализма, кроме буржуазного. Вернёмся, однако, к геополитике.
Капитализм имеет одно важное свойство, открытое Марксом. Он может существовать только расширяясь. Такого его устройство: он, подобно финансовой пирамиде, живёт за счёт привлечения всё новых и новых ресурсов. Этим он похож на раковую опухоль: пожирает ресурсы до тех пор, пока они полностью не закончатся. После войны у транснационального капитала возникла серьёзнейшая проблема, связанная с тем, что рынки оказались конечными. Перед капиталом впервые встал вопрос, а что делать, когда рынки будут освоены? А в это время под боком такая огромная нетронутая площадка: страны соцлагеря. Капитал не мог не ринуться в атаку. Напомню, что холодную войну начал не СССР. И Варшавский договор был подписан в ответ на создание НАТО, а не наоборот. Агрессором в противостоянии социалистического и капиталистического лагерей был именно капитализм.
Итак, чем же обусловлено противостояние СССР и США? Разным социальным и экономическим устройством? Стремлением транснационального капитала завоевать новый рынок? Попыткой национальных культур вырваться из лап зарождающегося глобализма? Нет, ни в коем случае, отвечают геополитики. Искать рациональную причину нельзя, надо упирать на то, что так решил сам Господь, создав такую географию. А чтобы нагляднее было, можно и географическую карту перекособочить.
Талассократия и Теллурократия
Итак, евразийский «Хартленд» противостоит «внешнему полумесяцу», и по мнению геополитиков, причина отнюдь не в экономическом и социальном, а в извечном противостоянии цивилизации моря и цивилизации суши. Мысль заманчивая, и открывающая весьма большие горизонты. Не даром на эту тему вовсю размышляли ещё древние греки, причём делали это на более высоком интеллектуальном уровне, чем современные геополитики. Власть моря против власти земли… для полного счастья не хватает «власти огня» и «власти воздуха». При внимательном рассмотрении, однако, подобное противостояние «морских» и «сухопутных» держав оказывается высосанным из пальца. Обосновывая вечную метафизическую войну начал земли и моря, геополитики приводят исторические примеры. Вернее, не столько приводят, сколько притягивают за уши.
При внимательном рассмотрении за уши притянутым оказывается, например, противостояние «моря» Карфагена, и «суши» Рима. Ведь как известно, перелом в первой пунической войне наступил именно тогда, когда римляне научились бить карфагенян на море. В то время как на суше во всех трёх войнах успех зачастую сопутствовал не «сухопутным» римлянам, а «морякам» из Карфагена.
Уж казалось бы, кто может быть сухопутнее монголов. Однако японцы (которым по всем выкладкам хитромудрых геополитиков, самой судьбой предназначено стать чем-то вроде дальневосточных британцев, и которые таковыми никогда не были) до сих пор благодарны судьбе за то, что флот монголов разметал священный ветер «Камикадзе».
Почему «викинги» с Мадагаскара не терроризировали побережье Африки, а «викинги» с Цейлона побережье Индии? Вот суша, вот рядом большой остров. Где Мадагаскарская империя, подобная Британской? Ответ на подобные вопросы, коих можно задать великое множество, очень прост. И лучшей иллюстрацией будет пример уже упомянутой Японии. До тех пор, пока её социально экономические условия не изменились, у неё не было более-менее мощного флота. А вот после революции Мэйдзи она в кратчайший срок стала великой морской державой. Иными словами, дело не в географии. Вернее, в ней, конечно тоже, (страна, не имеющая выхода к морю, флотом обзавестись не может), но в первую очередь, дело в социальном и экономическом состоянии страны. Опять Маркс.
Собственно, уже упомянутые древние греки, впервые поставившие вопрос о противостоянии моря и суши, начали об этом писать. У них было понимание того, что морская и сухопутная цивилизации различаются в первую очередь тем, что в них разную роль играют торговля и производство. Иными словами, опять экономическое и социальное, пусть и обусловленное в значительной мере географией. Современные же геополитики говорят о неком метафизическом характере «географии как судьбы», от которой зависит всё. Теоретики геополитики (имя под рукой мощный статистический и социологический аппарат!) не только не смогли пойти дальше древнегреческих философов, но и не смогли выйти на их уровень! Почему? А причина — всё то же родовое проклятие геополитики. Она не научная дисциплина, а «буржуазная, реакционная концепция, использующая извращённо истолкованные данные физической и экономической географии для обоснования и пропаганды агрессивной политики империалистических государств». Лучше, чем Большая Советская Энциклопедия, пожалуй, и не скажешь.
Сердцевина и полумесяцы в движении.
Итак, на рубеже 40-х-50-х гг. у геополитиков имелся евразийский сухопутный «Хартленд», которому противостоял морской «полумесяц». Противостояние суши и моря для поверхностного взгляда было вроде бы налицо.
Правда, оставались вопросы. Кто освоил гигантские пространства Канады и США, дошёл пешком до Аляски, мыл золото и распахивал прерии? Вроде бы не русские. А кто открыл Антарктиду и кто безраздельно господствует в Северном Ледовитом океане? Вроде бы не американцы. А чья подводная лодка потопила «Вильгельм Густлофф»? Американская что ли? Но геополитики работали на ублажение американского обывателя, которому подобными вопросами задаваться несвойственно. Примерно в начале 50-х широкое распространение получает придуманная ещё Мэхеном концепция морской силы: «sеа power».
Из многотомных трудов, написанных в оправдание этой «научной» концепции, следовало, что для того, чтобы иметь больше кораблей, чем у СССР, нужно строить больше кораблей. Потому что если строить меньше кораблей, чем строит СССР, то у СССР кораблей будет больше. Как будто американские военные без «науки» этого бы не поняли. На практике, правда, «морские» Штаты несмотря на всю «sеа power» не совались к северным берегам СССР, справедливо опасаясь советского флота. А «сухопутный» СССР имел второй по силе флот после США. Но тома геополитических исследований всё пухли.
А мир тем временем менялся. И не успели западные геополитики переварить гонорары и освоить гранты, как появились средства доставки ядерного оружия, в первую очередь межконтинентальные ракеты. И концепция «sеа power», — морской силы — тут же отменяется. Извечные ценностные установки, цивилизационные коды, талассократия… А тут небольшой шажок научно-технического прогресса и всё насмарку. Дальше — больше! Посмотрим, что происходило с «Хартлендом» — сердцем «Мирового Острова», из которого исходит угроза для народов, живущих у берегов. И что стало с «Внешним полумесяцем», который в едином порыве, сплочённый общими талласократическими цивилизационными установками, должен был ему противостоять.
Сначала от «Хартленда» отвалился Китай. Да так отвалился, что едва не дошло до горячей войны с СССР (конфликт на о-ве Даманском). Причём Китай отвалился сам по себе, безо всякого «морского проникновения» талассократов. Вроде бы «мировой остров», он же Евразия, не треснул. В чём причина? Какие географические факторы произвели этот раскол? Неясно. Не лучше обстояли дела и в странах «внешнего полумесяца», сплочённых единым талассократическим цивилизационным кодом. Важный вопрос, например, что такое Куба? Пока у власти был Батиста, для Штатов это был младший брат-талассократ. А что произошло с приходом Кастро? Неужели Куба стала микрополумесяцем у берегов северной Америки, которая теперь по отношению к «микрополумесяцу» стала играть роль «минихартленда»? Или же Куба уплыла в сторону СССР? Нет, ни того ни другого не произошло. Так как же это «талассократы» допустили, что «теллурократы» хозяйничают у самых их берегов?
Геополитика ответа на этот вопрос не даст. Далее был Афганистан, когда в самом центре «Хартленда», недоступном «морскому проникновению» Хартленд проиграл войну. А перед этим был Вьетнам, когда в стране, представляющей собой одно сплошное побережье все попытки морского проникновения оказались тщетными.
Бредовость всё новых геополитических теорий, призванных хоть как-то залатать расползающийся тришкин кафтан геополитики, становилась всё очевиднее, как вдруг… геополитику постиг настоящий триумф. Триумф этот случился 1991 году, когда Советский Союз развалился. Правда, он (триумф) этот стал полнейшей неожиданностью абсолютно всех (всех!) мировых геополитических исследовательских институтов, проедавших чудовищные деньги западных налогоплательщиков. В 1991г. они были в самой активной фазе выдумывания новых геополитических теорий, которые были призваны объяснить, почему СССР из империи зла превратился в партнёра, и почему Внешний Полумесяц может подружиться с Хартлендом при определённых условиях. Только-только добились в этом определённых успехов, напридумывав с десяток новых терминов, как вдруг… СССР уже куда-то делся.
Умнее всех поступил в этой ситуации Бжезинский, который решил, что надо «менять, ничего не меняя». Иными словами, СССР больше нет, а жрать геополитику хочется. Значит, будем претворяться, что он до сих пор есть. А в самом деле! Ну и что, что Союз развалился, а в бывших республиках произошла реставрация капитализма. Наплевать, что полностью поменялся классовый состав общества, и стремительно меняется национальный состав. Чёрт с ним, с крупным бизнесом, который сросся с властью и полностью лёг под транснациональный капитал, продавая страны оптом и в розницу… Ерунда всё это. Главное — это хартленды и полумесяцы!
С той поры и по сегодняшний день геополитика существует в таком мумифицированном состоянии. Объяснить ничего не в состоянии, рассказывает населению про талассократию и теллурократию, а происходящих в мире процессов старается не замечать. Противостояние США и Венесуэлы это что? Раскол «полумесяца» на два «полуполумесяца»? Это никак не объясняется. Хорошо, допустим, что США — цивилизация моря. А Бразилия тогда кто? Почему она не цивилизации моря? Или она цивилизации моря? Но тогда почему она не заодно с США против «Хартленда», причем, чем дальше, тем больше гнёт вопреки США свою линию? Сейчас, выражаясь языком геополитиков, возникают новые центры силы вместо старых. Например, на ведущие роли вышел Китай. Интересно знать почему?
Может быть, «хартленд» куда-то сдвинулся? Смотрю на глобус, вроде всё на месте. «Не доступная морскому проникновению Сердцевина» находится не в Китае, а где-то на границе Казахстана и России. Но основная «угроза Талассократии» исходит почему-то из Китая. Мощно растёт Бразилия. Наверно, она перестала быть частью «внутреннего полумесяца» и глубже вклинилась в «мировой остров»? Если и так, то карта этого пока не отражает. Индия, Вьетнам, Индонезия… Мир меняется. И можно ни секунды не сомневаться, что вскоре нас ждут новые замечательные концепции от геополитиков. Всенепременно, с красивейшими поэтическими названиями.
Одного лишь геополитики не сделают никогда: не будут искать причину в экономических и социальных факторах. Потому что задача геополитики не объяснить реальность, а напустить тумана. Оправдать агрессию наукообразными фразами. И хотя агрессией движут именно социальные и экономические факторы, геополитика призвана скрыть их и оправдать агрессию идеологически. Дескать, так предрешено географией (читай, Господом Богом).
Одним словом геополитика столь же далека от науки, как, к примеру, концепция «Москва третий Рим». Звучит хорошо. Отлично может служить объектом для всевозможных интеллектуальных упражнений. Позволяет делать далеко идущие выводы и строить далеко идущие планы. Может служить оправданием для агрессивной политики. К науке не имеет никакого отношения.
Россия и геополитика сегодня
Итак, геополитики это персонажи не уровня Маркса с Энгельсом. Это уровень Дугина со Стариковым. Уровень не только интеллектуальный, но и нравственный, ибо геополитики — люди, профессионально обслуживающие интересы своих хозяев, а вовсе не авторы новых социальных теорий, способных перевернуть мир.
Здесь необходимо опять вернуться к марксизму. Спрашивается, а где же марксизм? Чего же марксистский СССР развалился, если геополитика такая ерунда? Вопрос этот был бы в целом справедлив, если бы в позднем СССР был марксизм. Но увы, после XX и XXII съездов КПСС марксизм в СССР превратился в набор отживших схем, скреплённых цитатами классиков. А всякая живая марксистская мысль преследовалась и каралась. В стране, где официально провозглашено построение коммунизма к 1980-му году, говорить о развитии марксисткой науки просто невозможно. Более того, развитие науки об обществе было для пришедшей к власти партноменклатуры подобно смерти.
Ведь в этом случае исследователь увидел бы, что номенклатура пытается превратиться из управленцев общенародным имуществом в полноценных собственников, что в итоге партноменклатура и сделала. Принеся заодно в жертву Советский Союз и поставив в тупик геополитиков, у которых вдруг исчез «хартленд». Отказ Советского Союза от марксизма, выразился ещё и во внешней политике. Когда, не занимаясь чётким анализом социальной, экономической, религиозной и этнической обстановки, Союз бросился помогать каждому людоеду, объявившему себя строителем социализма и поставившему бюст Ленина рядом с идолом Того Кто Сидит на Облаке.
Означает ли всё вышесказанное, что географией нужно пренебречь? Ни в коем случае. Географические факторы безусловно влияют на экономику, социальную структуру, наконец, на национальный характер. И это влияние необходимо изучать и исследовать. Чем занимаются экономическая география и этнография, и в чём в СССР были сделаны определённые успехи. Исследования эти в силу гибели марксистской науки в целом так и не нашли практического применения. Ни в коем случае не следует пренебрегать и западными исследованиями в этой области, где также сделано не мало. И, что очень важно, очень много сделано за последние 25 лет, когда у нас не делалось ничего.
Влияние географических факторов на человеческое общество должно быть предметом научного изучения. Вот только сегодня наши российские геополитики принимают за науку… вражеские идеологические псевдонаучные концепции, к тому же созданные ради обоснования войны против нас же. Они питаются объедками со стола своих заокеанских учителей, штудируя плохо переведённые книги публицистического характера, и наскоро приспосабливая западные геополитические концепции для скармливания их российскому обывателю. Ситуация совершенно обычная для сегодняшней России. Угробили свою школу мультипликации, и теперь снимаем по западным клише убогие копии со «шрека», где богатырский конь — негр, а Добрыня Никитич заявляет, что «он работает один и ему не нужны напарники». Угробили лучший в мире кинематограф, и снимаем дешёвые копии голливудских боевиков в патриотическом камуфляже. Покупаем западные телешоу и «юмористические» сериалы, а в перерывах дикторы, учившиеся в США, рассказывают о том, что США враг. И делают это по всем придуманным за океаном правилам пропаганды, используя в России механически перенесённые и не переосмысленные западные приёмы.
После развала СССР Запад нашёл для геополитики ещё одно применение. В точности, как поношенное платье отдают бедным, он всучил нам геополитику. Ход вполне логичный. Пусть русские примут наши выдуманные для оболванивания населения концепции за науку, и примутся всерьёз её изучать! Умнее они от этого точно не станут, зато мы будем знать, чем они заняты, и управлять их «научными» изысканиями.
Все 90-е и нулевые годы США предпринимала титанические усилия по внедрению в России геополитики. Одновременно с учебниками истории, изданными фондом Сороса, в Россию хлынул и поток «научной» геополитической литературы. На западные гранты плодились бесчисленные «исследовательские» институты, издавались журналы, писались статьи. Вся современная российская геополитика — это сознательно внедрённый в российскую духовную и интеллектуальную жизнь паразит. А все заражённые этим вирусом «аналитики», «эксперты» и «идеологи», либо учились на Западе, либо учились здесь по западным учебникам.
В одной блатной песенке поётся «Оторву листок календаря и на день убавиться мой срок»… Следить за выдумками геополитиков и пытаться по ним определить, что дальше будет делать противник, это примерно то же самое, что всерьёз полагать, что срок заключения убавляется из-за того, что от календаря отрывается листок. Хотя на самом деле всё обстоит с точностью до наоборот: это геополитики подстраивают свою «науку» под текущие политические реалии. Пытаться на полном серьёзе обосновывать свою стратегию развития на заботливо подсунутых нам врагами теориях, каковые, к тому же, и у врагов были лишь наукообразным прикрытием агрессивной политики — подобно смерти. Но наши элитёныши, воспитанные в США, именно этим и занимаются!
Ещё в конце XVII века наши отечественные «геополитики», заявляли на свой лад, что мы, дескать, «хартленд», поэтому уподобляться «атлантистам» нам не след, и флот нам не нужен. На что один умный человек отвечал этим предтечам геополитики, что «Та страна, которая не имеет армии и флота, подобна человеку, который имеет одну руку. Страна, которая имеет армию и флот, обе руки имеет». И особо несговорчивых самолично ударял дубиной по голове, выбивая оттуда первые геополитические теории. Так благодаря Петру Алексеевичу, Россия не стала родиной геополитики. Вот у кого надо учиться, а не у Бжезинского. Вот чей опыт надо изучать!
Выводы
1. У нас был свой марксистский аналог «науки о взаимоотношениях между странами». И марксистская основа — неразделимость экономического и социального, из которых вытекает уже политическое, военное и прочее — куда научнее, чем концепции о «цивилизациях моря и цивилизациях суши».
2. Выбросив свою социальную науку (превосходящую вражескую) на свалку, мы попытались перенять оружие врага. Но при этом наш враг (не будь идиотом!) сунул нам в руки старательно затупленный меч. Вся российская геополитика во-первых, вторична, а во-вторых, являет собой кастрированную версию «для туземцев», каковыми мы в общем-то теперь и являемся.
3. Из сказанного есть одно важное и совершенно практическое следствие. Как только вы слышите в речи очередного «мудрого аналитика» слова-маркёры: «хартленды», «мягкие силы», «мировые острова», «внешние полумесяцы», «центры силы», «талассократии», и пр. красиво звучащую словесную мишуру; едва он начинает рассказывать вам про «цивилизации суши» и «цивилизации моря» или про некие вековечные панрегионы, у патриотически и рационально настроенного читателя должен сработать рефлекс. Этот дядя учился там. Его голова набита тамошними теориями, к тому же специально обработанными для «туземцев». Он учит нас играть по тамошним правилам и на тамошнем поле. Он проводник тамошних концепций, придуманных для обоснования нашей второсортности. Вольный или невольный, но этот дядя — враг.
