Любителям рассуждать о прозрачных полицейских участках в Грузии.
Когда будете читать текст ниже, просто помните, что именно это называли фасадом европейской демократии на просторах бывшего тоталитарного государства.
«А не заговорите, русские шпионы, — живыми отсюда не выйдете»
Оправданный грузинским судом фигурант «дела фотографов-шпионов» Георгий Абдаладзе рассказал, что он пережил в тюрьме
В ноябре, в Грузии, после президентских выборов власть перешла к коалиции «Грузинская мечта». Теперь ее представители возглавляют все три ветви власти — исполнительную, законодательную и судебную (полномочия главы государства, правда, ограничены принятыми в этом году конституционными поправками). Выигравший выборы Георгий Маргвелашвили пообещал распрощаться с наследием прежнего президента Михаила Саакашвили и продолжить курс на демократизацию.
Восьмилетнее правление Саакашвили сторонники новой власти сегодня называют фасадной демократией, и хотя в заслугу экс-президенту в Грузии по-прежнему ставят победу над криминальным миром, бюрократией и коррупцией, о пренебрежении демократическими принципами и попранием прав человека, которыми сопровождались реформы «Миши», в стране говорят все активнее.
После того, как парламент страны, преодолев президентское вето, принял год назад закон об амнистии, на волю вышли почти 9 тысяч осужденных. В их числе были и 190 человек, признанных политзаключенными — например, фигуранты резонансного «дела фотографов», обвинявшихся при Саакашвили в шпионаже в пользу России и прошедших через пытки. Один из них — Георгий Абдаладзе — рассказал «Русской планете», как было сфабриковано его дело и что он перенес в тюрьме Глдани.
— Георгий, давайте с самого начала — как начиналось ваше дело?
— В два часа ночи 7 июля 2011 года к нам в квартиру позвонили. Накануне мы отмечали день рождения супруги — я, наши дети, тесть и теща. Я подумал, что это какой-то друг припозднился, захотел поздравить. Открыл дверь, и в квартиру ворвались работники Департамента конституционной безопасности (аналог российского ФСБ. — РП). Они мне зачитали постановление, в котором меня обвиняли в шпионаже в пользу России. Потом в квартире начался обыск. Все это снималось на видеокамеру.
Изъяли компьютер ребенка. Затем они обнаружили географические атласы — у меня тесть ученый-географ. Эти карты потом предъявлялись мне как одно из доказательств моей вины: кто, кроме российского шпиона, может рассматривать атлас Африки?
В 6 утра меня отвезли на допрос в изолятор. И с этого момента начались пытки. «Безопасники» (работники Департамента конституционной безопасности. — РП) испытывали на мне электрошокеры — проверяли, в рабочем ли они состоянии. Когда я на полу корчился от боли, они приговаривали: «Вот, как шпиона корежит от осознания своей вины».
Там же, на допросе, мне объявили, что пойманы пять российских шпионов, включая меня. Назвали фамилии, я их всех знал, все они были фотожурналистами. Я в то время работал на агентство Associated Press, один на Reuters, остальные — на местные СМИ. В те же часы я объявил голодовку.
— Что послужило причиной обвинения вас в шпионаже?
— 25 мая 2011 года на проспекте Руставели в Тбилиси спецназ разогнал митинг протеста против Саакашвили. Были жестоко избиты десятки оппозиционеров, их били ногами и дубинками, лежащих на земле со скованными наручниками руками. Всюду была кровь. Я и другие фотографы сделали снимки этого побоища, устроенного спецназом. Фото попали в ведущие западные агентства и СМИ. Запад впервые увидел истинное лицо Саакашвили. Миша (президент Грузии Михаил Саакашвили. — РП), насколько я знаю, был просто в ярости и приказал наказать нас, работников СМИ. Несколько журналистов были жестоко избиты уже в ходе митинга, а до нас, фотографов, добрались спустя полтора месяца.
— Что вам конкретно вменялось в вину? Как в подробностях, по мнению следствия, выглядела ваша «шпионская деятельность»?
— Нам вменялось в вину, что мы якобы передали в СВР и ФСБ России какую-то стенограмму заседания ближнего круга Саакашвили. Я до сих пор понять не могу, какая это могла быть стенограмма.
Но дальше, в ходе следствия, безопасники пытались накручивать дело против нас и навешивать новые обвинения, самые абсурдные, вплоть до того, что мы следили за кем-то. Разумеется, «дознание» проходило под жестокими пытками.
Нас привезли в самую страшную тюрьму Грузии — Глдани. Сразу повели к ее начальнику, садисту Александру Мухадзе. За свою жестокость он получил кличку Киллер. Мухадзе предупредил меня и других «шпионов», что «чикаться тут с нами не будут», «заговорите как миленькие. А не заговорите, русские шпионы, — живыми отсюда не выйдете».
С людьми в тюрьме не церемонились и обращались как со скотом. Избиения продолжались круглые сутки, самым стойким еще и не давали спать. Крайней формой выбивания показаний было изнасилование людей тюремщиками.
— В свое оправдание люди Саакашвили позже объясняли пытки в тюрьмах тем, что они так «ломали воровской мир». Уголовные авторитеты, для которых тюрьма всегда была как родной дом, должны были понять, что этот ад будет для них настоящим наказанием, а не обычной отсидкой. Вы эту версию поддерживаете?
против Саакашвили, его чиновников. Людей тогда могли посадить просто за то, что они написали критическое письмо в прокуратуру или самому Саакашвили, это объявлялось клеветой и угрозой терроризма. У меня был сосед по камере, которому дали 5 лет за участие в митинге против Саакашвили. В тюрьме также были и журналисты, и правозащитники.
Тут надо понимать, что за время правления Саакашвили было осуждено около 300 тысяч только мужчин, это треть взрослого мужского населения Грузии! Откуда столько воров и уголовных авторитетов? Вы только вдумайтесь в эту цифру, такого не было даже при Сталине!
А ад в тюрьме был для всех, в том числе и нас, «шпионов». Люди радовались, когда пытать их выходил громила — тогда можно было от одного-двух его ударов отключиться, это давало три-четыре часа передышки. Но некоторые палачи хотели продлить мучения, и пытали, к примеру, током — тут уже передышки у человека не было. Тоже для понимания — за три года в Глдани погибли 800 заключенных: были замучены под пытками до смерти, покончили жизнь самоубийством, умерли от болезней. Причем в большинстве своем это были не осужденные, а задержанные на время следствия.
Особый ад начинался в пятницу, это был единый день пыток и избиений по всей тюрьме. Делалось потому в этот день, чтобы за выходные — когда не проходили свидания с родственниками — человек как-то отошел от побоев. Если не отходил, то его бросали в карцер, а родственникам на этом основании отказывали в свидании. Я уже не говорю о психологических издевательствах: тюремщики плевали, испражнялись в еду.
— А следствие над вами все же велось в тюрьме?
— Ну какое следствие? Пытки и под ними признание, вот и все.
— Вам пришлось ведь сознаться в «шпионаже».
— Дело обстояло так. В тюрьме я объявил сухую голодовку, в том числе и по практическим соображениям — чтобы мне в воду не подсыпали какое-то психотропное вещество (это была распространенная практика там). Тогда Киллер приказал вывести в коридор меня и нескольких заключенных из соседних камер. Заключенным было объявлено, что если я сейчас не подпишу отказ от голодовки, то их тут же, прямо в коридоре изнасилуют охранники, а меня после этого бросят в камеру к изнасилованным. «Понимаешь, что с тобой после этого будет?» — предупредили меня палачи. Мне пришлось подписать отказ от голодовки.
В это же время в Тбилиси начались протесты журналистов, правозащитников и оппозиционеров, узнавших, что нас арестовали и поместили в тюрьму в Глдани. Появились плакаты и футболки, которые потом стали символом сопротивления режиму Саакашвили, с надписью «No pictures — no democracy» («Нет снимков — нет демократии»). Люди выходили к президентскому дворцу, требуя нашего освобождения. Я до сих пор говорю огромное спасибо всему журналистскому сообществу, антисаакашвилевской оппозиции, что помогли нам выбраться из тюрьмы.
За наше дело взялась адвокат Эка Баселия. Она вела переговоры с представителями власти, и там ей объяснили, что единственным выходом для нас остаться в живых или не стать инвалидом была «сделка со следствием». Мы признавали свою «вину», и за это оказывались на свободе — в суде всем нам обещали за «шпионаж» условные сроки. Следователи быстро написали наши «показания», мы всю ночь сидели и учили их, чтобы потом на судилище не сбиться на вопросах судьи.
Наше дело считалось засекреченным, его полностью не видела ни адвокат, ни мы сами. На многих страницах были замазаны фамилии свидетелей и часть их показаний. В суде эти страницы не зачитывались. Да, нам всем дали условные сроки, мне — 4 года условно, остальным от 1,5 до 3 лет. Отобрали паспорта при выходе из тюрьмы. Мы молчали год после освобождения, потому что нам объяснили, что одно неосторожное слово, и мы отправимся обратно в тюрьму. Но за два месяца до парламентских выборов на телевидении прошел сюжет о страшных пытках в грузинских тюрьмах. Были показаны документальные кадры издевательств над заключенными. Это взорвало всю Грузию и предопределило победу на выборах антисаакашвилевских сил. После этого сюжета и я решился на телевидении рассказать всю правду о нашем «деле шпионов». Надеюсь, что тоже внес свой вклад в победу над режимом Саакашвили.
После победы Иванишвили в октябре 2012 года наше сфабрикованное дело быстро пересмотрели и сняли с нас судимость. Тогда же завели дела, а потом и осудили многих палачей из тюрем и силовиков из окружения Саакашвили. Кого-то из них до сих пор разыскивают.
Грузии надо очиститься от тиранического наследия Саакашвили до конца. Только тогда у нас будет гарантия, что этот ад больше никогда не повторится.
http://rusplt.ru/world/abdaladze.html — цинк
PS. Такие вот особенности грузинской демократии. Когда свергали Шеварнадзе, тоже, кстати, говорили про то, что теперь есть гарантия свободного и демократического развития, а оно вон как вышло. Правда, есть мнение, что сиделец несколько преувеличивает масштаб в духе «пиши побольше, чего их басурман жалеть». Треть взрослых мужчин посаженных при Саакашвили столь же реальны, как 120 млн. убитых лично Сталиным.
Но, в целом, рассказ вполне соотносится с тем, что говорилось и писалось во время вскрывшегося положения в грузинских тюрьмах, что надломило режим Саакашвили и ускорило его падение. Причем ходила версия, что, собственно, операция по сливу режима Саакашвили, имела и внешних управляющих, которые избавлялись от вконец дискредитированного политика, чей режим приобрел к 2009-2010 году откровенно тиранические черты, из фасада демократии превратившегося в ее жупел.
Теперь, когда Саакашвили пал, ему припомнят все — и явное, и мнимое.
Касательно же того, за дело ли засунули автора в тюрьму, то тут вспоминается август 2008 года и мелькавшая на профильных ресурсах вроде Милкавказа информация, что Россия прекрасно была осведомлена о реальных действиях грузинского руководства и местного «генерального штаба» от профессиональной агентуры, в том числе и в командных структурах. Это кстати особо и не скрывалось, так как уже через пару лет после войны, в Российском руководстве открыто говорили, что о способности Саакашвили влезть в войну прекрасно знали и возможные ходы просчитывались. Саакашвили, по сути, играл в игру, когда почти вся его «рука» была засвечена. Ну а провал местной контрразведки позднее пытались прикрыть шумной компанией по борьбе с российским шпионажем. Шпионаж-то, конечно, был, но, как представляется, хватали в основном стрелочников, дабы замазать очевидный провал.
Что потом и привело к усугублению последствий, когда такие стрелочники вышли на свободу и начали рассказывать про царство свободы и демократии в тюрьмах при Саакашвили.
Ну и касательно Сталина. При Сталине, конечно, и не такое бывало. Но Сталин и не был буржуазным демократом, рассказывающим на всех углах про верность ценностям буржуазной свободы и демократии. У Саакашвили же идеологические декларации слишком уж явно разошлись с делами, даже по меркам традиционных западных двойных стандартов. На чем и погорел.
