Ну, что сказать о московском т. н. «антимайдане»? Ещё одно неплохое слово обделано нашими бюрократическими, так сказать, анти-Мидасами (всё, к чему они прикасаются, стремительно превращается в дерьмо). А когда и если в России начнётся реальный майдан (то есть переворот правых и ультраправых), то все эти т. н. «антимайданщики» или разбегутся от него врассыпную, или даже, возможно, будут в первых рядах майдаунов. Невероятно? Но ведь тот же Хирург-Залдостанов со своей командой был в первых рядах российского майдана августа 1991 года. И сопротивляться нацикам в России придётся не мертворождённой чиновничьей нежити, типа «наших», «идущих вместе» и «молодых гвардий», а совсем другим людям. Как это вышло и на Украине, где чиновники-регионалы, все эти допы и гепы, бездарно слили и предали все возможности легального сопротивления бандеровскому путчу.
По этому поводу могу поделиться одним небольшим воспоминанием — как подобные мероприятия проводились почти 30 лет назад, а если совсем точно, то в ноябре 1986 года.
Москва, Красная площадь. 7 ноября 1986 года
В то время я был студентом Московского государственного университета. И в какой-то момент нам объявили, что каждая учебная группа должна выделить определённое количество студентов для участия в праздничной демонстрации на Красной площади. В числе направленных на это мероприятие оказался и я. Возможно, у современного читателя возникнет вопрос: мог ли я не пойти? Наверное, мог. Только никому тогда не приходило в голову отказываться или уклоняться от такого рода акций. Почему? Прежде всего потому, что такой поступок по отношению к товарищам, которые всё-таки пошли бы туда, вовсе не выглядел красивым, а совсем наоборот — весьма даже некрасивым. До этого, например, нас, студентов биофака, точно так же направляли чистить навоз за разными зверюшками в Московском зоопарке — и тоже никому не пришло в голову отказаться или уклониться. Вот и в этот раз все пошли…
Оказалось, что самой демонстрации на Красной площади с участием членов правительства будет предшествовать её предварительная постановка в Лужниках. Это было то самое место, которое спустя три года прославилось стотысячными «демократическими» митингами, на которых выступали Ельцин, академик Сахаров и прочие кумиры «демократов».
И вот тысячи студентов со всех концов Москвы стеклись сюда… Был уже вечер, и с трибуны нас тепло приветствовал какой-то мужчина с рупором. Он добродушно объявил:
— Дорогие друзья! Сейчас мы начинаем репетицию — да-да, не удивляйтесь, — репетицию праздничной демонстрации на Красной площади.
«Главный режиссёр» доходчиво разъяснил нам наши обязанности, которые сводились к тому, чтобы пройти мимо его трибуны, восторженно размахивая флажками, а в момент, когда записанный на плёнку голос диктора объявит: «Под руководством ленинской партии — вперёд, по пути коммунистического СОЗИДАНИЯ И МИРА! УРРА!» (эта фраза навсегда врезалась в мою память) — нам также надлежало ликующе грянуть: «УРРА!!!».
В самом начале репетиции хмурое осеннее небо разрядилось дождём, который быстро перерос в ливень. Никто из студентов, увы, не догадался взять с собой зонтик, и очень быстро мы все промокли до нитки. Стряхивая с лиц воду, мы промаршировали на исходные позиции, и окрестности огласились бравурной музыкой и магнитофонным голосом диктора, который что-то бодро вещал. Когда прозвучала сакраментальная фраза, мы во весь голос закричали «УРРА!!!» и замахали флажками. После чего «главный режиссёр», с зонтика которого стекали потоки воды, вновь собрал нас вокруг своей трибуны и ласково сказал:
— Дорогие друзья! Для первого раза вы промаршировали неплохо, очень даже неплохо. Но! Вы не должны размахивать флажками как попало. Взмахи флажков должны идти волной. Кроме того, ваше «ура» не должно звучать нестройно. Оно должно перекатываться по площади, от одного края колонны до другого, понимаете?.. Давайте попробуем ещё раз.
После второго раза, когда мы во всю мощь лёгких изображали ликование и отчаянно махали флажками, с которых капала вода, последовал третий, четвертый, пятый… Мы сбились со счёта, а наш неутомимый «режиссер» каждый следующий «разбор полётов» начинал всё с тех же вкрадчивых слов:
— Дорогие друзья!..
В какой-то момент уставшая от бесконечной маршировки, насквозь промокшая и продрогшая толпа студентов не выдержала и, услышав это обращение, захохотала. На что «режиссёр» искренне обиделся и огорчённо воскликнул: «Но разве мы с вами не друзья?!..»
По сравнению с такой репетицией сама демонстрация на Красной площади прошла довольно скучно. Мне запомнилось, что какие-то военные, строго следившие за порядком на площади, все переоделись в гражданское, а их снятые шинели, увязанные в громадные тюки, громоздились на Манежной площади. На трибуне Мавзолея я разглядел Горбачёва (на нём была надета шапка пирожком) и, кажется, Воротникова. Остальных членов Политбюро из-за расстояния было не узнать. Когда мы проходили мимо Мавзолея, знакомый голос диктора медоточиво провозгласил:
«Под руководством ленинской партии — вперёд, по пути коммунистического СОЗИДАНИЯ И МИРА! УРРА!».
И мы, естественно, ответили ему знаменитым натренированным «УРРА!!!», которое раскатилось и перекатилось туда, куда надо.
Было это 7 ноября 1986 года — ровно за четыре года до того, как выстрелы рабочего Александра Шмонова поставили жирную свинцовую точку в традиции ноябрьского общения обитателей Кремля с народом.
* * *
Уж не знаю, что в большей степени предопределило последующее разрушение СССР — набравшая силу буржуазная идеология или такие вот «коммунистические» демонстрации. Последние руководители СССР, Горбачёв и его команда, не нуждались в такой вещи, как искренняя поддержка народа. Или думали, что не нуждаются. Им зачем-то требовалось, чтобы «ура» в их честь не просто гремело, а непременно «перекатывалось». Оно и перекатывалось, куда было велено, — и потому-то, наверное, в решающий момент закатилось так далеко и глубоко, что извлечь его оттуда уже не представлялось никакой возможности. И Союз рухнул…
Однако этот урок не пошёл впрок. Нынешние хозяева Кремля где-то на помойке разыскали укатившееся ура, отряхнули его от пыли, помыли, почистили, надраили до блеска и снова выкатили на площадь. И бедное замученное ура опять послушно перекатывается, куда велели. Вплоть до очередного краха.
«История учит только тому, что никого и ничему не учит».
