На тему поклонов Путина, которые он бил перед могилой известного кумира отечественных либералов Столыпина, с оказией попалась хорошая статья, которая иллюстрирует роль земельной реформы Столыпина для будущих революционных потрясений.
Крах помещичьего закона.
Посмотрите на этот чертеж. Его составил В. И. Ленин для своей статьи, напечатанной в большевистской газете «Правда» 2 марта 1913 г. Статья называлась «Крупное помещичье и мелкое крестьянское землевладение в России».
Большой четырехугольник в середине -имение крупного помещика. Маленькие квадратики вокруг — участки, принадлежащие крестьянской бедноте. Это типичная для Европейской части России картина распределения земли. На одного помещика — владельца огромного имения со средним размером в 2300 десятин приходилось около 330 беднейших крестьянских семей, имевших в среднем по 7 десятин.
Без уничтожения помещичьего землевладения нельзя было покончить с малоземельем, кабалой, полуголодным существованием миллионов крестьян, т. е. решить в интересах народа аграрный (земельный) вопрос. А для того чтобы отобрать земли у помещиков, надо было уничтожить царскую монархию — власть дворян-помещиков. Это ясно показала народным массам революция 1905—1907 гг.
Таков был урок крестьянских восстаний, потопленных в крови царскими карателями.
Но грозные события революции показали и самым реакционным из дворян, что одними репрессиями им уже не удастся предотвратить новый революционный взрыв, как не удастся с помощью мелких уступок «помирить» всю крестьянскую массу с ее врагами — помещиками. В поисках выхода из положения царский министр Столыпин разработал новый курс аграрной политики, который он сам назвал «ставка на сильных».
План Столыпина заключался в том, чтобы расколоть крестьянство, оперевшись на кулака, зажиточного крестьянина-собственника. Правящая верхушка рассчитывала: если помочь кулаку окрепнуть, обогатиться за счет своих «соседей»-односельчан, за счет разграбления крестьянских общинных земель, то кулак станет сторожевым псом царизма в деревне. Охраняя свою собственность, он будет охранять и собственность помещиков.
Чтобы понять характер и последствия задуманной реформы, нужно вспомнить, что и после 1861 г. в России продолжала существовать крестьянская община. Она считалась владельцем земли, которой были наделены крестьяне после отмены крепостного права. Община же делила эту землю между отдельными дворами, по числу душ в каждом из них. Так как число это менялось, то время от времени происходили переделы. Через общину, члены которой были связаны круговой порукой, самодержавию удобно было выколачивать из крестьян налоги и выкупные платежи. Вот почему в пореформенное время правительство фактически запретило крестьянам выход из общины. Помещику в свою очередь легче было эксплуатировать крестьянина, привязанного к своему наделу. Был здесь и определенный политический расчет: крестьянин, замкнутый в тесный общинный мирок, останется темным, забитым, сохранит приверженность к старине, веру в царя-батюшку.
Жизнь, однако, шла вперед. В начале XX в. Россия была уже капиталистической страной. Внутри общины старое, феодальное по своему происхождению крестьянство постепенно распадалось на бедноту, составлявшую большинство, и сравнительно немногочисленных кулаков-мироедов. Всякими правдами и неправдами кулак — деревенский капиталист — прибирал к своим рукам наделы бедняков, лишившихся орудий, семян, скота, арендовал и покупал землю у помещиков и государства. Поэтому отказ самодержавия от прежней политики сохранения общины и общинного землепользования был шагом навстречу капитализму. Иначе спасти свою власть и доходы правящий дворянский класс уже не мог.
Начало столыпинской аграрной реформе положил царский указ 9 ноября 1906 г. В нем говорилось, что каждый крестьянин-общинник имеет право в любое время выйти из общины и закрепить за собой в личную собственность света надел.
Кто же воспользовался этим правом? Прежде всего зажиточные крестьяне. Выходя из общины, они закрепляли за собой общинные земли, захваченные ранее. Но выходили и многие из бедняков, отчаявшиеся справиться с нуждой, чаще всего решавшие продать свои наделы и уйти на заработки в города или переселиться на далекие окраины. Среди крестьян, порвавших с общиной, было немало и таких, которые давно забросили свое хозяйство, работали на заводах и фабриках, батрачили у помещиков и кулаков; выходя из общины, они окончательно избавлялись от связи с землей, полностью превращались в пролетариев.
Но большинство крестьян продолжало держаться за общину, и не потому, что она была хороша, а потому, что столыпинский путь нес еще большее разорение. С уходом из общины крестьянин терял возможность пасти скот на общей земле. А что мог принести бедняку его клочок земли, выделенный из общины, так называемый «отруб»? «Корова ляжет, а телку уже лечь негде»,— образно говорили сами крестьяне. Они быстро разгадали, что их снова обманули помещики: «Новый закон сделан для того, чтобы мужики грызлись из-за своей земли и забыли о барской».
Столыпинский закон осуществлялся путем самото грубого, неприкрытого насилия. Земские начальники заставляли старост под угрозой ареста или штрафа подписывать «приговоры» о выделении крестьян из общин, якобы принятые мирским сходом. Тем, кто активно выступал против разрушения общины, грозили каторжные работы. Когда же крестьяне оказывали открытое сопротивление властям, в ход пускалось оружие.
Так было, например, в селе Волотово Тамбовской губернии весной 1910 г. Село это большое, жило в нем свыше 3 тыс. человек. Земли же на один двор приходилось меньше шести десятин. 24 хозяина подали заявление о выходе из общины, но сход им отказал. Местные власти отменили решение схода и отвели кулакам лучшие участки. Крестьяне решили не допустить разграбления своей земли. Они вооружились вилами, косами, топорами, изгнали из села исправника со стражниками и стали громить «отрубников». Исправник вернулся с усиленным нарядом конной и пешей полиции. При попытке арестовать крестьян-вожаков на их защиту поднялось все село. В толпе раздавались крики: «Бей кровопийцев!» Полиция открыла огонь. Восемь крестьян было убито, тринадцать тяжело ранено, а около ста предано затем суду.
Железом и кровью проводил царизм новую аграрную политику. Каковы же были ее результаты?
За девять лет (1907 —1915) выделилось из общины около 2,5 млн. домохозяев — немногим более одной пятой части общего их числа. Примерно миллион выделившихся продал свои наделы. Большая и лучшая часть этой земли перешла к деревенским богатеям. Округлив свои земли, кулаки заводили крупное предпринимательское хозяйство: покупали сельскохозяйственные машины, широко применяли труд батраков. На участках, отделенных от общины, зажиточные хозяева возводили кирпичные постройки, дома, крытые железом. Хозяйство, полностью перенесенное на новый земельный участок, называлось хутором. Хутор кулака резко отличался от нищего хутора бедняка — крошечной, наполовину врытой в землю избушки, в которой вместе с людьми находился скот.
Таким образом, классовое расслоение деревни усилилось. Однако это не означало успеха столыпинской политики. Ведь почти четыре пятых крестьянских дворов (а в некоторых районах еще большая часть) остались в общине. Царская администрация особенно упорно стремилась насадить хутора, чтобы разъединить крестьян и не допустить, как говорили дворяне, «действий скопом». Но эти планы потерпели полный крах.
Царизм надеялся, что ему удастся ослабить враждебное отношение крестьян к помещикам и с помощью переселения деревенской бедноты в Сибирь. Огромные просторы действительно манили крестьян, изнывавших от земельного голода. Только за пять лет (1907—1911) переправилось за Урал свыше 2 млн. человек. Судьба их была ужасна. Многие недели тянулись эшелоны вагонов для скота, густо набитых людьми. На местах, отведенных для переселенцев, ничего не было готово. Небольших сбережений и ссуд не хватало даже на первоначальное обзаведение. Только ничтожная часть переселенцев, наиболее зажиточные из них, стали «крепкими» хозяевами на новых местах. Остальные окончательно разорились. Десятки тысяч умерли от голода и эпидемий. «Сколько дворов, столько и крестов»,— гласила местная поговорка.
Сотни тысяч переселенцев бродили в поисках работы, нанимались к кулакам-старожилам или возвращались на родину, полные ненависти к своим разорителям. Самым наглядным результатом столыпинской реформы был голод 1911 г. Он охватил около 20 губерний с десятками миллионов населения. То, что голод разразился после нескольких урожайных лет, воочию свидетельствовало о крайней отсталости сельского хозяйства, о страшной нищете массы крестьян.
Не было в помине и «покоя», который Столыпин обещал господствующим классам. В условиях реакции преобладали скрытые формы борьбы крестьян против помещиков, крестьянской бедноты против кулачества. Поджоги в деревне приняли настолько широкие размеры, что правительственные чиновники назвали их «пожарной эпидемией». Кулаки жили на своих хуторах, как на вулкане. «Их жгут и травят, травят и жгут, хоть бросай все и беги куда глаза глядят»,— в панике писала реакционная газета. Это были предвестники нового, еще более грозного, чем в 1905 г., массового креста янского движения.
Народное возмущение и протест находили свой отзвук даже в реакционной Государствен-, ной думе. При обсуждении столыпинского, закона один из депутатов-трудовиков, выражавших интересы крестьян, говорил, обращаясь к помещичье-буржуазному большинству: «Вспомните, господа, время царствования Алексея Михайловича и то возмущение крестьян- ‘ ского народа, которое выразилось в движении под предводительством Разина… Требования свои народ особенно сильно выразил в 1905 году. Ведь тогда точно так же нужда заставила народ выйти на улицу и сказать свое властное слово о том, что ему нужно». И под улюлюканье черносотенцев оратор закончил: «Я вполне убежден, что вы вновь увидите глубины взбаламученного житейского моря».
Рост революционной активности миллионных масс — таков был главный результат столыпинской политики, противоположны планам ее вдохновителей. Они хотели предотвратить народную революцию в России, но лишь углубили и обострили все противоречия, ведущие к ней. Они хотели раздробить и обессилить, революционный лагерь. Но опыт столыпинщины помог массе крестьянства осознать, что единственно верный для нее путь — вместе с рабочим классом и под его руководством идти до конца в борьбе за уничтожение царской монархии, всего строя угнетения и насилия.
http://history1917.ucoz.ru/publ/2-1-0-2 — цинк
PS. Вообще, упорство с которым официоз пытается поднять на щит этого реформатора-неудачника весьма забавно. И даром что реформы провалились, не решив ключевых проблем Российской Империи, а сам горе-реформатор к моменту убийства был уже фактически низвергнут, ненавидимый как врагами, так и «друзьями».
На тему могу так же напомнить старый материал http://colonelcassad.livejournal.com/183006.html с цитатами современников о Столыпине.
