Люди особенно сильны, когда живут большими группами, но обратной стороной такого стиля жизни является необходимость постоянно взаимодействовать с окружающими. Кои, как это ни жаль, зачастую имеют желания, невозможные к исполнению в полной мере одновременно с желаниями других людей. На их выполнении, тем не менее, можно было бы настоять при помощи силы, но ведь и объекты её применения могут поступить аналогично, поэтому как-то сам собой ищется некоторый паритет в исполнении желаний.
Иногда он описывается в виде законов государства, но иногда так и остаётся «витающим в воздухе». Все знают, что поступать надо вот так, и так поступают, опасаясь не заточения в подземные казематы, а просто общественного осуждения. Или ещё чаще — чисто машинально, по традиции. Впитанной с молоком матери или скорее — с её голосом. А также с молоком и голосами других родственников, соседей, учителей и авторов художественных произведений.
Рядом с этими, скажем так, «объективными» традициями существуют традиции иного рода — базирующиеся на суевериях. Присаживаться «на дорожку», не ставить пустые бутылки на стол или перешагивать через порог — из этой серии. Наверно, и в них можно найти свой скрытый смысл. Ну там, присаживаются, чтобы сбросить нервное напряжение, а не ставят пустые бутылки, чтобы не вводить в заблуждение собравшихся. Но это всё настолько иллюзорно, что тянет в лучшем случае на догадки, а не на объяснения. Истинная же причина давно канула в Лету. А в некоторых случаях её, возможно, и вообще не было.
Возможно, вообще не было? Да, традиции первого типа в своей финальной стадии практически неотличимы от традиций второго типа. Люди просто следуют привычному им правилу, хотя оно на данный момент имеет под собой лишь пустоту. Радикально изменившийся контекст делает традицию столь же бессмысленной, сколь суеверия в качестве её изначальной базы.
Мой друг на днях рассказал простую историю из жизни. Он стоял в очереди на маршрутку. Внезапно сзади подошла незнакомая женщина и попыталась его оттолкнуть с целью оказаться чуть ближе к заветной цели. Оттолкнуть не удалось, поэтому она встала за ним и долго бурчала на тему вопиющего неджентльменства, цинично захлестнувшего современность.
По меткому выражению моего друга, эта женщина попыталась при помощи одной традиции — уступать женщине — хакнуть несколько других: соблюдать очередь и не проявлять необоснованную агрессию в отношении незнакомых людей.
Причём очереди до сих пор никуда не делись, как и наличие нехилого количества окружающих, по каковой причине соблюдение очередей и непроявление агрессии до сих пор актуально, а вот многочисленные уступки незнакомым и по-хамски себя ведущим женщинам — это под вопросом. Более того, под вопросом это даже для былых времён, но не суть.
Суть в том, что особые преференции для женщин в одних областях человеческих отношений проистекали из их положения в других областях. Ещё в позапрошлом веке женщины повсеместно были совершенно бесправны — даже право себя обеспечивать у них отсутствовало. Женщина была лишь приложением к мужчине, почти вещью — чуть выше раба. Для хоть какого-то баланса женщинам прощалось кое-что из того, что не прощалось мужчинам. Это, разумеется, не уравновешивало их положения в обществе (как запрет на убийство рабов не делал их равными свободным людям), но хоть что-то.
Однако к нынешним временам женщины успели стать почти такими же автономными, как мужчины. Но традиция — такая штука, что ей следуют даже после того, как она по факту устарела. И, естественно, нашлись те, кто решил воспользоваться ею как чит-кодом к мирозданию: это же так прикольно — делать столько же или даже меньше, а получать в обмен больше. Поэтому одни используют свой пол, чтобы получать мелкие преференции — места в автобусах и очередях, бесплатные ужины и т.п., а другие — так и вовсе не мелочатся и берут от жизни всё. Точнее, конечно, не берут, а пытаются брать — путём посадки на шею мужчине, а то даже и нескольким. Удаётся не всем, но некоторым удаётся.
Некоторые мужчины аналогичным образом используют традицию как чит-код: перекладывают собственное бытовое обслуживание на женщину, если таковая найдётся. Ещё более некоторые перекладывают сие даже на нескольких — жену, маму, дочку, сестру, любовницу.
Объясняется это всё той же традицией, что и в случае с женщинами, но другой её половиной. Дескать «так заведено», а потому пусть женщина моет, готовит, убирает и т.п. Чего с них, с женщин, ещё взять?
Правда, тут есть тонкость. Женщины, которые пользуются чит-кодом, гораздо чаще заявляют о нём вслух и открыто требуют исполнения. Мужчины же свой чит-код вслух оглашают лишь в компании своих же — проверенных. Или на форумах, где у них наличествует анонимность.
По факту исчезли все те условия, которые обуславливали подобное положение вещей, но традиция — особенно взятая фрагментарно — всё ещё удобна как чит-код для достижения персонального блага за счёт блага других людей. От добра до зла в этой области всего один шаг.
Традиция как частный случай мема содержит в себе механизмы, побуждающие людей её транслировать другим людям. В них всегда содержится что-то типа «не будешь транслировать — словами или поведением — тебя покарают. Божьим гневом, общественным осуждением, муками совести, ещё чем-то. А будешь следовать и транслировать — тебя все будут уважать, после смерти возьмут в рай, а совесть будет чиста, как у младенца».
Это очень сильная штука. Оттуда такое количество вредных традиций, мимикрирующих под что-то ценное. Оттуда самоспасение традиций через напоминание о своей собственной традиционности. Оттуда устойчивость суеверий и некоторых вилами по воде писанных сентенций. Оттуда пиар даже со стороны тех, кто на самом деле не согласен.
Оттуда и наиболее распространённое возражение на попытку что-то в этой сфере обсудить: «это же традиция!». То есть обсуждение как бы под запретом. Как бы под запретом даже сама мысль, что тут можно что-то обсуждать. «Это же традиция!», прими её такой, какая она есть. Не думай о ней — исполняй.
О да. Ведь иначе чит-код к мирозданию перестанет работать.
Надо таки почаще включать логику. «Это же традиция» не является объяснением, а является лишь механизмом обеспечения трансляции. Если традиция до сих пор полезна и актуальна, ей запросто должно находиться объяснение, состоятельность которого близка к очевидности.
Например, на Западе существует традиция, согласно которой сидящему на среднем сидении в самолёте «принадлежат» оба подлокотника. В чём смысл этой традиции? Сидящий у окна по факту может пользоваться окном, подоконником и стеной. Сидящий у прохода имеет дополнительное свободное место для ног. Сидящий посередине всего этого лишён. Для баланса ему достаются два подлокотника. Логично. Это — актуальная, годная традиция.
Если же нет объяснения, то нет и смысла. Значит, мы имеем дело с чит-кодом, разводиловом, суеверием, ещё какой-то подобной хренью, но не с чем-то полезным. Оно, как и положено мему, прикрывается неким авторитетом из глубин веков — «наши предки делали так», «древнекитайский мудрец так советовал», «священный текст древних шумеров говорит об этом», но мало того, что все они могли ошибаться, так ещё, даже если они и не ошиблись, они существовали в другом контексте реалий и отношений. Если давно исчез контекст, в котором означенные предки, мудрецы и тексты варились, то смысла в том, что они там и тогда делали и писали, в нашем ином контексте не больше, чем в конюшне при московском ресторане двадцать первого века.
Разумеется, у каждого есть право следовать каким угодно традициям, ведь одна из наших текущих традиций — свобода совести. Но при этом следует помнить: машинальное следование традициям без попыток их осмысления — это не более чем стимулирование читеров.
