Двадцать пятого июля 1914-го года Жан Жорес, лидер французской социалистической партии и редактор газеты «Юманите», произнес перед избирателями речь, в которой сообщал тривиальные, в принципе, вещи. Французская буржуазия обманывает французских трудящихся, зовёт их на войну «за родину, свободу и культуру», против германской тирании, которую, мол, «нельзя больше терпеть». А на деле французские буржуи просто-напросто хотят разорить конкурентов, на деле — они готовились к войне последние лет 15, если не дольше. И не только сами готовились, но и ссужали деньги русскому царю, своему союзничку, которого тоже хотят втянуть в войну. Жорес объяснял французскому работяге, что для него, работяги, никакого резона воевать за интересы капиталистов нету. Что капиталист будет рисовать график, на котором кривая доходов ползёт вверх, а работяга будет гнить в сыром окопе и, после окончания боёв, встанет в очередь на биржу труда. Насчёт биржи труда — это, понятно, коснётся только самых везучих солдат, тех, кого не убьют и не покалечат в ходе «битвы за Отечество и Свободу». Жорес говорил красиво и убедительно — профессор риторики, как-никак! — он вообще считался чуть не лучшим оратором Франции. А кроме того — пугал буржуев общенациональной стачкой, если не уймутся. А не подействует общенациональная стачка — стращал Жорес — устроим всеевропейскую! Зря мы, мол, Интернационал замутили, что ли?!
Тут надо понимать, что угрозы Жореса — совсем не то же самое, что «петиции к Путину» от некоторых наших левачков — мол, «делай, Влад Владыч, то что мы велим, иначе мы оооочень разозлимся!» Жорес — влиятельнейший общественный деятель, к 14-му году он уже больше четверти века занимался политикой. Прославился ещё в 90-е годы XIX века, когда отстаивал права бастующих шахтёров Кармо (кстати, он потом и в парламент баллотировался от этих самых шахтёров). Стал знаменитым на всю Францию, защищая несчастного Альфреда Дрейфуса, офицера, облыжно обвинённого в измене. Отец-основатель Французской социалистической партии, один из лидеров Второго Интернационала. По щелчку его пальцев «падали» на забастовку целые области, по его зову на площадь могли выйти десятки тысяч человек — к примеру, на акцию протеста против закона о переходе на трехлетнюю обязательную военную службу по призыву Жорес вывел 150 000 своих сторонников.
Так что буржуи имели серьезные основания бояться Жореса на полном серьёзе. И угрозы его восприняли вполне реально. И начали парировать, по мере способностей.
Патриотическая общественность немедленно обвинила Жореса в том, что он «предаёт нацию». Оно понятно, если не хочешь, чтобы цвет нации погибал за интересы десятка-другого пауков-эксплуататоров, то ты — предатель и изменник. «А кто кричит о гуманизме — шпиён, шпиён!» (с) песенка из хорошего советского фильма. Реальному патриоту Франции — не до гуманизма. Реальный свидомый патриот должен, не раздумывая, вербоваться в маршевый батальон «Азов» и отправляться на Восток, отвоёвывать Донецк и Луганск Эльзас и Лотарингию у злобных кацапов бошей. Героям сала, короче. Кто не скачет — тот putain merde fait chier! А этот проклятый Жорес и сам не хочет скакать воевать, и других отговаривает. Явно же — ему из германского Генштаба денег в пломбированном вагоне завезли, какие тут ещё варианты? Прямо так в патриотических газетах вроде «Пари-Миди» и писали — «продался немцам». Ух, сволочь! Убить его мало.
А Жорес никак не мог успокоиться. 31-го июля 1914-го года он побывал на приёме у министра А. Ферри, но не с целью получить грант на создание нового патриотического медиа-ресурса, а чтобы предупредить, что социалисты будут продолжать борьбу против войны. Ферри ответил в духе: «Вы рискуете. Люди сегодня слишком возбуждены. Может случиться самое худшее». На это Жорес ответил в духе: «Самое худшее — это война».
А вечером Жореса убили. Убийца — Рауль Виллен — настоящий, образцовый свидомый националист.
Исключили за «двойки» из лицея, с грехом пополам сумел окончить сельскохозяйственную школу, но с должности инженера по сельскому хозяйству уволен с формулировкой «за профнепригодность». Устроился работать охранником в колледж, но уволен и оттуда — не справлялся с работой, ученики зачморили. Куда же податься тупому, бездарному и трусливому чмырдяю с непомерными амбициями? Ответ очевиден — в «Правый Сектор»! Вот Виллен и нашёл себе французский эквивалент этой замечательной современной украинской организации — «Лигу молодых друзей Эльзаса и Лотарингии». Почтенная националистическая тусовка — там в организаторах даже один самый настоящий участник подавления Парижской Коммуны значился. Вот такой замечательный патриот Франции и убил Жана Жореса. Карающий кинжал поразил подлого изменника и врага нации. Ну, не в буквальном смысле кинжал, конечно. Вряд ли Виллен справился бы с Жоресом при помощи холодного оружия. Потому, что Виллен, напомню, был чмырдяем, а Жорес, помимо отмеченных всеми его современниками редких душевных и морально-волевых качеств, отличался атлетическим сложением и недюжинной физической силой. Виллен Жореса застрелил, в кафе, исподтишка. Не очень красиво, конечно, но главное — нация была спасена, никто уже не мог помешать вступлению Франции в войну.
И Франция — вступила. Причём сходу огребла от германцев так, что чуть не пришлось сдавать Париж. Положение спас только русский царь, который ради спасения французских друзей-кредиторов щедрой рукою бросил на убой в Восточную Пруссию пару русских армий. После этого обстановка на фронтах чуть-пачуть стабилизировалась. Четыре года французские ребята с переменным успехом рвали на ленточки немецких ребят. Война обошлась Франции в несколько разорённых дотла областей и полтора миллиона убитых солдат. Втрое больше пацанов было покалечено, изувечено, контужено. Зато финансовая олигархия изрядно нажилась. Хоть кому-то хорошо, ага.
Кстати, патриот Виллен войнушку пересидел в тюремной камере. А в 19-м году его быстренько судили, признали его деяние «патриотическим актом» и — оправдали. Справедливость восторжествовала, типа. Сегодня в смерти Жореса некоторые французы винят Россию (кого ж ещё!), мол, это русский посол Жореса заказал, за то, что Жорес у него взятку принять отказался. Хрен его знает, может наши спецслужбы и правда к этому мутному делу руку приложили — цена вопроса составляла несколько миллиардов франков, тут целую роту жоресов ухлопать можно, такие бабки! Но кто тогда заставлял суд оправдывать Виллена в 19-м году, когда царизма уже 2 года не слышно было? Кто выплатил Виллену выходное пособие, на которое Раульчег безбедно кутил на Ибице аж до 36-го года? Смутно всё это, товарищи.
Кстати, симпатичный штришок: выплату судебных издержек справедливый французский суд возложил на супругу убитого социалиста, госпожу Жорес.
Мораль сей басни такова: бороться против диктатуры буржуазии — дело смертельно опасное. Если тебя в расстрельный подвал и не отволокут, то найдут какого-нибудь дегенерата, чтобы он тебе мозги вышиб, типа, по собственной инициативе. А потом дегенерата оправдают. Как Виллена. Или выпишут дегенерату чисто символический срок. Как г-ну Михайлину, зверски убившему товарища Баумана, судьи выписали полтора года тюрьмы — это по совокупности, он там ещё самовар у кого-то украл. Впрочем, справедливость на свете существует. Михайлина после Великого Октября поймали товарищи чекисты. И на пальцах пояснили, как это глупо и опрометчиво — убивать революционных вожаков и думать, будто обратки никогда не будет. У Виллена тоже не получилось соскочить — в 1936-м году испанские товарищи поставили Раульчега к стеночке. Даже особнячок на побережье не успел достроить, бедолажный паренёк. Так что у этой басни есть и другая мораль: бороться с диктатурой буржуазии всё-таки надо, а если вдруг чё — не ссы, товарищи за тебя отомстят )
Вот так-то, товарищи революционеры. Не забудьте сегодня помянуть Жана Жореса — хороший был социалист, наш человек. Правда, в идеализм его иногда заносило, но это — от доброты больше. Спи спокойно, товарищ Жорес! Когда Революция восторжествует в мировом масштабе, мы ещё поднимем папки в секретных французских архивах и узнаем, кто был заказчиком подлого убийства, случившегося ровно сто лет тому назад, 31-го июля 1914-го года, в Париже, в Café du Croissant на rue Montmartre.
23 ноября 1924 прах Жана Жореса был перенесён в Пантеон на улице Суфло. Будете там — не забудьте захватить пару гвоздик.
