По прошествии суток после объявленного перемирия общие его оценки носят характер от умеренно-оптимистичного до крайне скептического. Такой перекос, в общем-то, объясним: войну начать легко, заканчивать ее всегда трудно.
Скепсис, конечно, оправдан. Любая война есть реакция на неразрешимые противоречия и попытка навязать решение силой в ситуации, когда договориться не получается. В данном случае нет ни разрешения противоречий, ни навязывания решения. Уже поэтому шанс на возвращение боевых действий очень велик.
Тем не менее, по прошествии суток можно сказать, что стал окончательно понятен давно обсуждаемый «Хитрый план (ХПП)». Правда, в последней букве аббревиатуры есть очень глубокие сомнения. Учитывая крайний примитивизм найденного решения, за ним угадывается совсем другой автор. Хотя мотивы, которыми этот автор руководствовался, вполне прозрачны.
После Крыма президент Путин получил огромный кредит доверия внутри страны, который не мог не вызвать панику среди элитных группировок России. Системный кризис, в который попала страна, требует своего разрешения. Сверху или снизу — неважно. Проблема не решается, противоречия накапливаются, и уже очевидно, что существующая система власти, управления, организации экономики должна пройти глубокое реформирование. Альтернатива — взрыв. Контролируемый или нет — но он неизбежен.
Упоротые группы из Каддафи до сих пор поминают мне «предательство» их любимого кумира, хотя я всего лишь указал на объективные предпосылки крушения его режима, связанные с консервацией сложившегося уклада и его полного несоответствия накопленным в Ливии противоречиям. В России складывается аналогичная ситуция, и нужно быть украинцем, отзомбированным укроТиВи, чтобы не замечать происходящего.
Системное решение российских проблем, безусловно, лежит в ликвидации компрадорской элиты и причин, ее породивших. Кредит, полученный Путиным после Крыма, дал ему существенный рычаг, которого ранее не было — независимость от властных группировок, между которыми он прежде балансировал, выполняя важную роль арбитра. Роль важная — но системная, то, есть, он был частью этой системы, неспособной на то, чтобы самостоятельно провести ее реформирование.
Реформа сгнившей и проржавевшей российской системы управления сверху в такой ситуации возможна лишь через договоренности и компромиссы со всеми элитными группировками — то есть, заведомо половинчатые и не решающие ни одну из стоящих перед этими реформами задач. Такой подход устраивал всех, так как давал гарантии, и не устраивал никого, так как не разрешал накапливающиеся внутри элиты противоречия. В такой ситуации сохраняются все условия для проведения государственных переворотов, «цветных революций» — в общем, весь набор элитных разборок высшего уровня без привлечения посторонних.
Крым дал в руки Путину возможность решить все иначе — через собственное решение, опираясь на прямую поддержку народа. При этом совершенно неважно, собирался ли Путин вообще что-то делать — у него появилась возможность, которую нужно было немедленно ликвидировать и вернуть ситуацию к прежнему состоянию. Сам факт появления угрозы применения подобной возможности нужно было пресекать любой ценой и в кратчайшие сроки. Тень должна была вернуться на уготованное ей место.
Собственно, ликвидация этой возможности и стала тем, что мы теперь знаем, как ХПП. Именно поэтому у меня есть глубокие сомнения в последней букве этой аббревиатуры и в формальном авторстве этого плана. Автором должен был стать человек, люто ненавидящий самого Путина, имеющий на него зуб и в то же самое время имеющий возможность «решать проблемы». И похоже, что такой человек как раз очень удачно нашелся. Понятно, что он — лишь персонификация тех сил, для которых ликвидация полученного крымского кредита стала залогом личного выживания. Поэтому нет смысла его демонизировать — он всего лишь выполнил порученную ему работу. Не сказать, что хорошо, но результат вполне приемлемый с точки зрения работодателей.
В сухом остатке творцы ХПП получили ликвидацию возможной опоры Путина на возникших харизматичных лидеров восстания на Донбассе. Упорные высказывания Стрелкова, Мозгового о том, что они целиком и полностью поддерживают российского президента, натолкнулись на кампанию, развязанную сектой, которая отработала ранее печеньки от того же самого работодателя на Поклонной, и снова вытряхнутая из-за печки. Цель кампании была очевидной — убедившись в том, что лидеры-харизматики не желают безвестно погибнуть в глухом углу, их пришлось шельмовать и с огромным трудом изгонять.
Победа, которую принес бы Путину Стрелков, сделала бы последнего абсолютно недосягаемым для политтехнологий своих номинальных подчиненных. Эта победа выдвигала Стрелкова и других лидеров ополчения на роль новой опричнины, которая могла стать кошмаром для сгнившей российской номенклатуры. Нетрудно понять, в чем была основная задача последних месяцев для всех, кто был занят реализацией ХПП.
Все остальное стало сугубо технической задачей — негласный ввод «отпускников» немедленно поставил Порошенко перед катастрофой, к которой он оказался совершенно не готов. Не готовы к ней оказались на Западе, хотя реакция стала вполне предсказуемой и предельно жесткой. Однако творцов ХПП последствия не пугали — куда как важнее оказалось решить основную задачу — загнать президента в прежнее положение, в привычную системную роль Самого Важного Винтика, сохранить условия, позволяющие тихо и спокойно гнить в уютном болоте.
Победа восстания на Донбассе не достигнута, более того — созданы все условия для того, чтобы полностью ликвидировать любые завоевания восставших. Российская номенклатура в этом абсолютно солидарна с украинской — охлос должен знать свое место. Поэтому условия мира, предложенные Порошенко, и носят столь удивительный для проигравшего характер — наша номенклатура совершенно не заинтересована в его крушении. Классовая солидарность юбер аллес.
Не уверен, что все решено окончательно. Еще есть возможности возврата, хотя многое уже утеряно. Тем не менее, стоит признать, что в данном случае политтехнологии почти победили. Пусть и ценой существенного ухудшения внешне- и внутреннеполитического положения страны. Но когда современной российской элите было дело до страны? У нее совершенно иные интересы, со страной не пересекающиеся ни в одной точке.
