Прочитал тут очередную критику очередных стенаний по поводу пармезана и хамона. Стандартную такую критику — в стиле «они готовы променять Родину на пармезан». И всплыл у меня вопрос, который весьма давно уже тревожит. Или точнее, два вопроса. Или точнее, один вопрос, но с разными гранями.
Понятно, что променивание Родины на банку варенья и коробку печенья — это порочный поступок. Однако есть ли какое-то принципиальное ограничение у этой логики? Ведь на место «хамона» по идее можно подставить что угодно. «Променял на джинсы». «Променял на компьютеры». «Променял на музыку». На средства связи, медицину, космос, науку, друзей, жену, детей. Можно даже что-то заведомо абсурдное: «променял Родину на жизнь её населения».
Когда на одной чаше весов лежит, скажем, бесплатная медицина для всех, а на другой — сто сортов колбасы, тут вполне логично выбирать медицину. Но вот когда противопоставляются конкретный Икс и абстрактный тезис про Родину, то напрашивается вопрос: а что вы в это понятие вкладываете-то? Сколько всего у людей на означенной Родине надо отнять, чтобы она перестала быть им Родиной? Вопрос тут не «где точная грань», а «допускаете ли вы вообще её, этой грани существование»? Точнее, допускаете ли вы, что есть некое состояние, которое уже за гранью?
Если, например, отнять у граждан личную свободу, бытовую технику, электричество, лекарства, образование и друзей, то будет ли всё ещё срабатывать фраза «ага, вы, значит, готовы Родину на всё это променять»? Или граждане всё-таки предположат, что их Родина уже того, а осталась только территория, где она раньше располагалась. И, соответственно, согласятся кому угодно что угодно, лишь бы вышеуказанный перечень себе назад вернуть.
Наличие состояния за гранью говорит нам о том, что каждый такой вот «хамон» — это шаг к ней. Не обязательно переходящий неопределимую грань, но определённо смещающий ситуацию в сторону «за гранью».
Ведь вряд ли можно считать положение вещей дискретным: «пока изымается Эн вещей, ничего не поменялось, а с Эн плюс первой сразу же поменялось всё». Скорее всего, оное, как и всё в реальном мире, плавно дрейфует от одного состояния к другому.
И если некий шаг в ту сторону делается, то для уравновешивания по идее нужен шаг в другую. Иначе возмущение оказывается вполне оправданным. Особенно в плане опасений на будущее: кто его знает, что ещё заберёт вон тот деятель? Если же встречного шага нет, то Родина ли, не знаю, но хотя бы управляющие ей в данный момент вполне закономерно в своей легитимности просаживаются. А сама фраза про «променяли» должна трактоваться просто как манёвр такой. Для отвода глаз.
Это подводит нас ко второй грани вопроса. Есть ли какой-то способ отличить ту ситуацию, когда «Родина реально требует», от ситуации, когда кто-то говорит «Родина требует» с целью удовлетворения своих частных интересов? Оно понятно, что есть ситуации, в которых первое или второе очевидно, но все ли ситуации такие? Или большинство ли ситуаций такие?
Мы ведь знаем уже изрядное количество деятелей, которые в «нужды Родины» вписывали все свои хотелки без зазрения совести. Таких послушать — Родине прямо-таки необходимо, чтобы все поголовно плясали под их дудку. Или если не все, то хотя бы вот лично вы.
Родину и сейчас и раньше любят многие, поэтому фраза «Родине надо» — идеальное средство для мошенника. А раз так, то мошенники в эту область должны слетаться как пчёлы на мёд. Их что-то от этого удерживает? Вроде нет. То есть получается, каждое такое «променял» и «надо» с большой вероятностью просто манипуляция. Не исключено даже, за ней стоит прямо противоположное тому, что действительно «Родине надо», поскольку манипуляторы давно уже всё «променяли», а сейчас чисто для маскировки громче всех орут «держи вора».
Мыслится мне, что единственный способ отличия — это как раз явное отсутствие или явная неравноценность содержимого второй чаши. Мошенник ведь хочет обогатиться за счёт других, поэтому в принципе не может предлагать равноценную «сделку» — иначе не произойдёт его обогащение. Это не обязательно вот прямо так выражено в деньгах. Может быть и в социальном статусе, политическом весе, моральном удовлетворении и куче всего ещё, но вторая сторона сделки в любом случае должна остаться в пролёте. Как максимум, она должна получить не более чем мнимое моральное удовлетворение.
Если сто сортов колбасы заменены на два, но в это время строятся, например, поликлиники и школы — тут понятно, что на что поменяли. Если же вместо этого поликлиники коммерциализируются, а школы закрываются, то скорее всего какой-то кидок. С красивой риторикой, да, — но ведь с некрасивой кидок бы и не удался. Мошенники ведь обычно не говорят: «отдайте мне ваши деньги, а я с ними сбегу» — кто бы им тогда поверил?
Конечно, при мошенничестве обычно стараются не запалиться, но байки про «не трожьте их, эти уже насосались» — байки. Комар может насосаться, а человек чаще всего нет. Поэтому со временем мошенник теряет берега и думает, что он вообще незапалим, и ему уже можно грести с двух рук при минимальной маскировке. В этот-то момент самое время стряхнуть с себя чары его манипуляций и сделать выводы.
