Сейчас клерикалы, и особенно католические, активно распространяют миф об «антихристианской сущности Третьего Рейха», чтобы скрыть профашистские и загитлеровские симпатии собственной организации в означенную эпоху. В частности, отмыванию церквей от сотрудничества с Третьим Рейхом посвящена в целом неплохая книга В. Родионова «Расовые мифы нацизма». Однако есть experimentum crucis, показывающий, «за» или «против» фашизма был Ватикан «на самом деле». Это его реакция на 9-ое мая 1945 года [ну или 8е].
Казалось бы, если Святой Престол и церковный народ «на самом деле» считали гитлеровский режим языческим, антихристианским, то День Победы был бы отмечен в их документах, воззваниях, как день торжества христианской веры над язычеством (ну или любви и добра над абсолютным злом, что представлял собою фашизм). Ведь торжество это не имеет никаких других аналогов — даже принятие христианства Константином обратило огромную Римскую империю в христианство лишь со временем (окончательно — к V веку), а тут целый континент был избавлен от явно античеловеческой власти (которую со временен стали стараться подать как «антихристианскую») [что важно при согласном участии цивилизованных стран, оставивших идеологические разногласия].
Причем возражение, что «но вместо пришла антихристианская власть Советов»- не работает, т.к. пришла она разве что в Югославии, а большевизации остальной Восточной Европы тогда ещё никто не ждал (включая т.Сталина), и произошла она только к 1948 году. Однако никакой радости по поводу «нашей победы» в Ватикане не выразили, вообще этот день тогда никак не был особо св.Престолом. А чем святые отцы занимались на самом деле — мы знаем. Помогали уйти от заслуженного наказания нацистским преступникам, переправляя их в Латинскую Америку или на Ближний Восток; в качестве военных советников в создаваемых англичанами армиях арабских государств плечом к плечу с недавними боевыми друзьями из мусульманских дивизий СС они должны были добить спасшихся узников гетто и концлагерей, создающих собственное государство. О чем рассказано в книге Дова Конторера «Пересадка в Париже», про вдохновителя этих самых дивизий, иерусалимского муфтия Аль-Хусейни, спасшегося от заслуженного возмездия благодаря католическим братьям по единобожию.
Англия тут упоминается не случайно: как известно, Муссолини был английском креатурой и именно при нем в 1929 году итальянское государство сменило секулярную позицию на про-католическую и урегулировала крайне напряженные отношения со Святым Престолом. Реально Святой Престол был за гитлеровцев ровно потому, что был против «безбожного атеизма-большевизма», к крестовому походу против которого эти господа призывали ещё в 1930 году. Как только появилась соответствующая сила, в виде милитаризованной нацистской Германии, они поддерживали его борьбу с «иудобольшевизмом» честно и искренне — до конца. К слову, военные действия православной Румынии и католической Венгрии против СССР в 1941-1944 г. в союзе с гитлеровцами так и назывались «крестовый поход против коммунизма», есть соответствующие медали.
И, чтоб уж всем сестрам по серьгам: не надо думать, что старшая из авраамических религий не приветствовала бы Третий рейх за бескомпромиссную борьбу с «красной опасностью», если бы не та самая концепция «иудобольшевизма», воспринятая нацистами, с одной стороны – от английских идейных вдохновителей, с другой – от русских сподвижников из числа белоэмигратов и черносотенцев.
«На обратном пути в Берлин [раввин Иехиэль Яаков] Вайнберг дал интервью газете «Die jüdische Presse» в Вене, где снова выразил оптимизм. Там же он утверждал, что размах антисемитизма в Германии преувеличивается заграницей из политических соображений, и что евреи Германии не желают, чтобы предпринимались какие-либо акции в их защиту. Он утверждал даже, что ортодоксальные евреи относятся к правительству с симпатией, так как оно ведёт борьбу с коммунизмом и атеизмом[38]. Много лет спустя он объяснял, что иудаизм мог бы внести вклад в разработку «еврейского духовного фашизма», аналогичного итальянскому политическому фашизму[39][40]. Для понимания момента надо иметь в виду, что подобные надежды питали довольно многие евреи. Организация «Свободная ассоциация за интересы ортодоксального еврейства» даже направила письмо самому рейхсканцлеру с предложением устранить антисемитский элемент, чтобы сделать возможной совместную борьбу против коммунизма и атеизма».
Добавлю, что в оккупированных странах с союзными Гитлеру режимами, вроде Франции, Словакии и Хорватии, прокатолические политики вместе с церковью активно меняли законодательство в реакционную сторону, «чтобы сделать так, как будто 1789 года вообще не было». Как заявлял Гитлер, именно это его мечта и конечная цель.
«Видный католический деятель, близкий римскому папе Пию XI, Петэн стремился превратить Францию в некий образец «католического государства». Изданная им «Хартия труда» содержала в себе идеи корпоративного государства, интерпретированного в католическом духе. В области государственно-правовой Петэн задался цепью ликвидировать избирательное право и все, что с ним связано. Предварительной мерой явилось провозглашение принципа «семейного голосования»; избирательное право присваивалось только главе семьи.
Было введено религиозное обучение. Церковь вернула себе прежние права и привилегии, как будто не было Великой французской революции и того, что за ней последовало. Французская церковь служила надежной опорой режиму Петэна. Дошло до запрещения хоронить на кладбищах коммунистов и борцов за освобождение вообще». / З.М.Черниловский, 1996. Всеобщая история государства и права. М.: изд-во «Юристъ».
Вообще, если мы на самом деле не верим в бога, то, анализируя общественное значение религии, надо по минимуму обсуждать её слова о мире, любви и т.п., а по максимуму — дела реальной истории. И тут выясняется интереснейшая тенденция. Если мы рассмотрим ряд монотеистических религий (выбор только монотеизма следует из его связи с классовым обществом), то самая грязная и кровавая история у религии с самыми возвышенными идеями мира, терпимости, любви, добра и т.п. хороших вещей, высказанных в Евангелии и концентрированных в Нагорной проповеди. Однако сколько-нибудь реальное приближение к ним в социальной реальности стало мыслимо только по мере освобождения от религии — после того, как в Европе прогресс потихонечку «давил гадину», одновременно ограничивая область её обитания секуляризацией, отделением церкви от государства и школы от церкви, снижая уровень религиозности в сердцах и пр.
Трезво анализируя историю, видишь, что никто так много не убил людей ради отвлечённой идеи, как христиане – инквизиция, крестовые походы, колониальные и империалистические войны и пр. Разве что нацизм и империализм вообще, но нацистские и империалистические страны были вполне христианскими. Да и «принцип крови», поставленный во главу угла нацистами, рождён в католической Испании и активно применялся властью и церковью не столько для борьбы с марранами-морисками, сколько для того специфического средства сплочения нации, которое пышным цветом расцвело в ХХ веке. На фоне столь чудовищного разрыва между словом и делом слово Нагорной проповеди кажется (и является) лицемерием такого масштаба, по сравнению с которым крупно выигрывают и честная ненависть к иноверцам/неверующим наших братьев-ишмаэлитов («Когда произведёте великое истребление их, то укрепляйте узы», и пр.), и злобно-бессильный шип терзаемых и гонимых в «Шулхан-Арухе».
А все позитивные идеалы христианства были реализованы коммунистами именно потому, что до этого Просвещение если не «раздавило гадину», то как минимум притупило жало. Хотя они родственны коммунистическим, а то и попросту совпадают с ними, они нереализуемы на религиозной основе, «через любовь» — только через науку с рациональностью. Как, впрочем, и всё прогрессивное в нашей жизни, ибо увеличение религиозности это однозначно регресс и распространение «социальных язв».
Более того, если коммунисты (на ХХ съезде) покаялись перед теми, кто волею случая стал невинной жертвой осуществления ком.идей, христиане – также как либералы с нацистами – «собственные» убийства оправдывают и защищают. То есть, как только секуляризм ослабнет, а религиозность наберёт силу, они вновь готовы приняться за старое.
