В левых блогах на днях довольно оживлённо обсуждали заявление некоего бывшего левака и даже «тру-марксиста», который решил «сжечь всё, чему поклонялся и поклониться всему, что сожигал». Видимо, его подтолкнули к этому украинские события и мерзкие ватники из всяких «Лугандонов», как он изволит выражаться, вызвавшие его священную ярость. Отныне он на своей аватарке приравнял серп и молот к свастике и пришёл к выводу, что Ленин был недостаточно последовательным марксистом.
С моей скромной точки зрения, такой прискорбный финал для любого самовлюблённого сноба-идиота «тру-марксиста» не только не удивителен, но и более того – закономерен.
Впрочем, когда автор этих строк зажал нос и брезгливо заглянул по ссылке в навозную кучу, которую представляет собой блог этого господина, то неожиданно обнаружил там среди ароматных монбланов если не жемчужное, то почти здравое зерно. А именно: замечание хозяина блога о том, что Ленин «вообще на практике был больше последователем народовольцев, бланкистов и якобинцев, нежели марксистом».
А ведь в этом замечании есть малая крупица разума. Владимир Ильич был прежде всего и главным образом революционером, и только потом уже марксистом. Он стал революционером раньше, чем стал марксистом. Первое решение было эмоциональным, под влиянием казни старшего брата, и шло от сердца, именно тогда юного Владимира Ульянова «перепахал» роман Чернышевского, второе решение шло уже от рассудка. Революционер выбрал (теоретическое) оружие, которое показалось ему наиболее подходящим и сильным в предстоящем сражении.
Но если бы это оружие в бою вдруг дало бы сбой, забарахлило или, паче чаяния, начало стрелять в обратную сторону, то нет сомнений, что Ульянов без колебаний выкинул бы его вон и взял другое. Да он и прямо об этом говорил:
«Если бы книжка, кроме тормоза и вечной боязни нового шага, ничем не служила – она была бы неценна».
«Книжка» в данном случае – не что иное, как труды Маркса. А уж сколько Владимир Ильич издевался над почитателями «книжки» в ущерб жизни!
«
Вот, что он говорил уже после Октября о меньшевиках и других «тру-марксистах»:
«Жалкие человеки в футляре» которые всё время стояли далеко в стороне от жизни, спали и, заснув, под подушкой бережно держали старую, истрёпанную, никому не нужную книжку. Это просто люди, которые играют словами. Они книжки видали, книжки заучили, книжки повторили и в книжках ничегошеньки не поняли. Бывают такие учёные и даже учёнейшие люди».
«Между нами, ведь многие изменяют, предательствуют не только из трусости, но из самолюбия, из боязни сконфузиться, из страха, как бы не пострадала возлюбленная теория в её столкновении с практикой. Мы этого не боимся. Теория, гипотеза для нас не есть нечто «священное», для нас это – рабочий инструмент».
«Если мы… будем воздерживаться от целесообразных и необходимых поступков, то можем просто превратиться в индийских столпников. Не шевелиться, только бы не шевелиться, а не то можем кувыркнуться вниз с высоты столпа наших принципов!».
«Конечно, – говорил Ленин в 1919 году, – масса людей обвиняла нас… за то, что мы взялись за это дело, не зная, как довести его до конца. Но это – смешное обвинение людей мёртвых. Как будто можно делать величайшую революцию, зная заранее, как её делать до конца! Как будто это знание почерпается из книг!». В одном из последних своих текстов, в 1923 году, он замечал всё с той же непоколебимой силой уверенности:
«Помнится, Наполеон писал: «On s’engage et puis… on voit». В вольном русском переводе это значит: «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет». Вот и мы ввязались сначала в октябре 1917 года в серьёзный бой, а там уже увидели такие детали развития, как… Брестский мир, или нэп и т. п. … Иначе вообще не могут делаться революции».
Вот так.
