Вот уже скоро год, как находится под арестом в Нижнем Новгороде бывший украинский (2002-2012), а ныне российский политзаключённый Илья Романов. До сих пор в переписке из следственного изолятора он мало писал о ходе своего дела, а больше высказывался по общеполитическим и историческим вопросам. Но в последнем письме, датированном 29 сентября с.г., подробно рассказал о «новом повороте» в ходе следствия.
Оказывается, интервью, данное им на следующий день после освобождения из украинской тюрьмы, ещё на Украине, участникам сопротивления юго-востока с призывом к борьбе за освобождение, теперь рассматривается как предмет уголовного преследования в РФ! В это трудно поверить, но это так.
«Наверное, нужно будет мне чем-нибудь помочь, – пишет Илья Романов автору этих строк. – Помнится, ещё где-то чуть ли не около года назад Вы в одной из публикаций ссылались на моё интервью, которое было в Инете. Я его давал 8 декабря 2012 г. в Донецке, то есть на другой день после освобождения из лагеря. Мне за него сейчас будут предъявлять ст. 280 (до 5 лет) или же ст. 205.2 (до 7 лет).»
(Ст.280 УК РФ – «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», ст.205.2 – «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма». – А. М.)
По последней, кстати, осуждён Стомахин, так что есть шанс составить ему «компанию». Удивительно то, что если дать интервью является «преступлением», то оно совершено не на территории России, так как тогда это была Украина, а ныне это территория ДНР. Касалось интервью, вообще, по большей части «украинской» тематики, и давалось вообще-то представителям сопротивления юго-востока, которые в то время, разумеется, не могли так открыто себя афишировать, как это стало возможно впоследствии.
Всё это на первый взгляд кажется поразительным, но, если разобраться, в России всегда так. В то время как слава Родины добывается на полях сражений, в тылу происходит шабаш сатанинской нечисти (из «компетентных»…), которая везёт в «чёрных воронках» на расстрел «анекдотчиков», и т. п. В общем, понятно без долгих предисловий.
Кроме того, я предвижу, что мне суд будут проводить в закрытом режиме. Всё указывает именно на это. Причина в том, что дело на самом деле – полностью сфальсифицированное, и нелюди будут бояться разоблачения фальсификаций. В деле основания для 222-й статьи («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств». – А. М.) действительно есть, но не более того, – а по этой статье могли бы срок дать небольшой. Всё остальное основано на двух сфальсифицированных файлах, которых я не создавал, и которые собой представляют, в чём нет никаких сомнений, – дело рук оперов «конторы» или ЦПЭ. Мне представляется, что для каждого здравомыслящего человека должна быть очевидной моя непричастность к их содержанию (компьютерных файлов). Но если их убрать – всё обвинение развалится. И вот уж год мне это тупо вменяют и вменяют. Я написал десятки жалоб на фальсификацию доказательств во все возможные инстанции, какие существуют в российском государстве. Результат вполне предсказуемый: некоторое время жалобы пересылаются из одной инстанции в другую, а затем всё попадает (в конечном итоге) к начальнику следственного отдела, которым дело как раз, с позволения сказать, и «расследуется».
Однако, если будет закрытый суд, я в нём просто откажусь участвовать, поскольку это заведомо незаконно. Публичность судебных слушаний, как известно – основополагающий принцип правосудия. В 2001-м году, помнится, собирались в закрытом режиме судить Лимонова и проходивших с ним по делу нескольких молодых нацболов. Однако, благодаря активным протестам общественности, от идеи закрытого суда власти отказались, и суд был открытым. Но с того времени «утекло уже много воды». А что будет сейчас? Все тенденции направлены только в сторону ухудшения.
В последнее время замечено, в частности, вот что: прокуроры в судах запрашивают срока бОльшие, чем это предусмотрено уголовным кодексом! Например: согласно УК, за приготовление к преступлению (ст. 30 ч. 1 УК) можно давать не более половины максимально предусмотренного срока наказания. Однако в судах прокуроры начали за «приготовление» (которого, чаще всего, реально и нет) запрашивать, как за совершённое преступление. А судьи на это говорят: да, половина максимального – это в теории; а практики такой у нас нет. Как это, вообще, может быть понято? А для чего вообще существует Уголовный Кодекс, в таком случае?
Срок следствия мне сейчас продлили до года, и содержание под стражей – тоже, соответственно, до года. Но совершенно ясно, что следствие не уложится и в год. Они и то, и другое будут продлевать уже свыше года. По срокам следствия — это может продлить уже только в Москве директор ФСБ. А содержание под стражей свыше года продлевается областным судом. Согласно УПК, такое продление содержания под стражей возможно только «в исключительных случаях». Что это, спрашивается, за «исключительный случай», когда по делу один обвиняемый, потерпевших нет, свидетелей (которые уличали бы в какой-либо преступной деятельности) – тоже нет…
Понятно, чем будет объясняться на самом деле эта «исключительность». Поскольку дело по 205-й через 30-ю возбуждено, что называется, «на пустом месте», – следствие не уверено, что оно «пролезет» в суде. Доказательств-то, по сути, никаких нет. Вот и тянут время, в надежде «что-нибудь придумать».
Дело возбудил и «расследует» старший следователь И. Р. Кауркин. Про него, в двух словах, можно было бы сказать так: Следователь Кауркин: – пишет в деле ерунду; – доказательств по делу не имеет; – расследует дело долго. А кто же может, в таком случае, контролировать ход расследования? Полномочия прокуратуры в плане контроля за следствием сократили до минимума, но и теми, что остались, – она пользоваться не хочет. Контроль практически полностью передоверен начальнику следственного органа. Таковым является полковник Р. Н. Путанов. Контролирует ли он что-нибудь? Может ли он вообще признать, что кто-то из его сотрудников необоснованно возбудил дело? Как раз наоборот: ему необходимо всех убедить, что дело возбуждено «обоснованно», что по нему есть «доказательства», и добиться, чтобы дело «пролезло» в суде. Ладно, можно будет поздравить этого начальника, заказав для него на каком-нибудь «Радио Хит-ФМ» одноимённую песню Газманова…
Пока заканчиваю. Всем привет!
P. S. Вот ещё пара строк об Украине (Донбассе):
Нам «Кобзаря» суёте зря – Мы не читаем «Кобзаря». Донецк не курит «гарну люльку», Донецк не любит «пани Юльку». Не вдохновляет нас никак Ни «оселедец», ни «гопак», А в общем так: на вашей «мове» –
Идите размовлять во Львове!»
Напоминаю, что 12 октября в 16-00 в Москве у памятника Льву Толстому в сквере Девичьего поля (ближайшая станция метро — Парк Культуры) запланирован митинг в защиту политзаключённых. Среди них и Илья Романов, о деле которого организаторы акции пишут так: «Он был брошен в СИЗО за то, что стал жертвой несчастного случая с петардой. Следствие обвинило его в терроризме. Следствием не были найдены ни взрывчатка, за исключением взрывчатки из петарды, изуродовавшей кисть руки Романова (для теракта такого количества взрывчатки, всё-таки, маловато), ни мотив теракта, ни его цель. Несчастного случая и биографии левого активиста хватило для полного состава обвинения.»
Подробнее о деле Ильи Романова
