Чем хуже ситуация, тем более отчаянные крики со стороны блогеров-охранителей на тему, «прекратить истерики», «все равняйсь», «главнокомандующий знает что делает» и «только он один и знает, а вы просто верьте».
Так вот. Как обычно эти господа передёргивают. В чем же состоят их натяжки?
Черносотенцы, охранители начала 20ого века.
Во-первых, в том, что любые нелицеприятные оценки действий российской власти они называют истерикой – при том, что если взглянуть по прошествии времени, такие оценки чаще оправдывались, чем воинственные выкрики охранителей. Речь идет о том, что с августа месяца, когда позиции России представлялись более чем удовлетворительными, в каждый кризисный момент, когда была возможность потупить так или иначе – российские власти поступали иначе, т.е. в направлении ухудшения положения, потери темпа, уверенности и перспектив.
Кстати сказать, с самого начала российская власть лишь реагировала на чужие вызовы, а не инициировала их, не навязывала повестку дня противнику. Тут я сошлюсь на нелепую позицию убогих либералов, рассказывающих басни про агрессивную Россию вслед за СНН. Смешно то, что охранители вполне разделяют эту позицию, только что со знаком плюс. Охранители утверждают что таки да, решительностью и профессионализмом Путин вернул России святую землю – Крым и бросил вызов несправедливому мировому порядку, а либералы, и например, этот господин — мой френд, что агрессивностью и имперскими амбициями Путин захватил территорию другого государства, чем вверг Россию в холодную войну с непобедимым Западом. Как видите, позиции тех и других на удивление схожи, за исключением знака. И на самом деле это вздор. На самом деле Путин и российская власть лишь реагировали на обстоятельства, созданные не ими. Техническое изящество операции в Крыму не должно вас обманывать.
Дело в том, что место Украины в постсоветском мироустройстве было довольно жестко закреплено – она должна была быть буфером между Европой и Россией, нейтральной, неядерной, не сильно вооруженной страной без всякой самостоятельной субъектности. Конечно, эту позицию Украины годами раскачивали обе стороны, но скорее в рамках конвенциональной политической игры. Именно Запад нарушил негласные договорённости по Украине.
Так же и Крым – территория, обладающая особыми качествами. Его стоило бы потопить в водах Черного моря, не будь он тем, чем он стал для нас, русских, советских людей – маленькой Элладой для нашей приполярной страны. Дело в том, что нам с военной и геополитической точки зрения Крым ничего не дает. Расположение там флота, авиабаз ничего особенно не обеспечивает России с точки зрения укрепления ее военного положения.
Но вот ПРОТИВ России Крым использовать можно очень эффективно. И его так использовали – еще во времена Крымского ханства. Сегодня база вражеского флота в Крыму, авиация противника в Крыму одним своим присутствием наносит сокрушительный удар всему южному крылу обороны России. Такое присутствие уже есть разгром, равный страшным поражениям осени 1941г. Поэтому Россия обязана контролировать Крым, если она не хочет потерять весь юг европейской части по Воронеж. Соответственно, когда Запад пошел на обрушение статус кво на Украине, а США нацелились на Крым, чему достаточно свидетельств, они поставили Путина перед выбором без выбора.
Ну да ладно, я отвлекся. Я всего лишь хочу сказать, что и крымская операция, с большой долей вероятности, есть не более чем запоздалое реагирование на инициативы противника.
Важнее то, что все сказанное выше не является бескомпромиссным обвинением российской власти. Наша власть в истории неоднократно совершала ошибки и провалы, наши армии были биты, а враг доходил вплоть до Москвы – и мы, русские люди, прощали это власти.
Но при одном условии! При том, чтобы знали, — Москва будет сражаться до конца, отступив даже за Урал, в Тобольск или на Камчатку. Зная это, мы знали, что любые поражения временны, что враг будет разбит, а победа будет за нами. Так вот, сегодня это условие не выдерживается. И все обвинения со стороны охранителей в истерике есть не более чем экстраполяция собственных переживаний, собственной неуверенности (а как еще назвать километры аналитики с гаданиями, какие сигналы и что решили в Кремле, капитулировать или не сразу) на своих случайных оппонентов – так они проблемы своей психики решают.
Но нас все же больше интересуют не сами охранители, а причины, по которым сегодня нет никакой уверенности в том, что Москва будет драться до конца. А причины очевидны. Они заключаются в том, что весь постсоветский политический проект с точки зрения идеологии элит состоит в одном,- в отказе элит от любых обязательств перед народом, в том числе от обязательства суверенно править в полном смысле этого слова. Все эти «никто никому ничего не должен», «нет государственному патернализму», «за минимальное государство и свободу ответственного индивида» — есть проявления все той же идеи: что наше, то наше (пересмотра приватизации не будет), и никаких обязательств перед народом «этой» страны мы не несем. Такая идеология выражается во всем, и в налоговом кодексе (помню как охранители – по дурости что ли? – пели дифирамбы французу, сбежавшему в русский налоговый рай), во вменяемой обществу историософии, в заявлениях государственных лиц и в сложившейся политической практике. А конкретно, в нежелании властей серьезно говорить о серьезном с народом. Говорят либо серьезно, велеречиво и обильно о всякой чепухе, или наоборот, бестолково и с прибауточками о вещах серьезных («она утонула»).
Тут ведь вот в чем дело! Говорить с народом серьезно о серьезном, это уже и отчет перед ним, и взятие на себя обязательств, а соответственно и утрата определенной доли свободы. Например, мне тут в комментариях заметили, что интересно было бы знать, какая часть населения готова лично поделиться своими ресурсами в плане мобилизации под знаменами власти. Да как же тут узнать-то, коли мобилизация не объявлена? Какая мобилизация, коли войны нет? Ах, таки есть? Так почему же власть до сих пор так и не сказала, внятно и четко, что идет война? Что бы иметь свободу рук? Какую свободу? Свободу капитулировать, сохранив лицо? Вон, многие тратят не только деньги и время — многие в Новороссии отдали жизни и здоровье. А у Кремля ручки свободны, ага. И о какой мобилизации в такой ситуации можно говорить?
Нет уж. Сначала «братья и сестры», а потом мобилизация всего общества на борьбу с врагом. Но не хотят, ибо это «братья и сестры… К вам обращаюсь я, друзья мои!» дает нам безусловное право строго спрашивать по всему спектру проблем, и по Набиуллиной, и по яхтам Абрамовича, и по зарплатам топ-менеджеров, и по подоходному налогу, и по приватизационным схемам и по… «имя им легион». Нам — право спрашивать, а им — вменит обязанность отвечать. И, к сожалению, сдаётся мне, что они, как обезьяны, что не могут разжать руку с орехами в сосуде и так гибнут под копьями охотников. Не бросят они орехов и тупо сдохнут – но на поклон к народу не пойдут. Право на отсутствие обязательств перед народом им дороже.
И последнее, конкретно о Путине. Все то же маниакальное стремление быть свободным от любых обязательств не дает Путину возможности реально опереться на конкретные социальные слои, ибо опора на тот или иной социальный слой есть одновременно зависимость от него. Еще недавно, пару лет назад мне на такую же претензию мудро ответили, что нету, вот нету такого слоя, и все российское общество разложилось как медуза под солнцем. Но сегодня, после Новороссии такого сказать никак нельзя. Ведь немало людей организовались, организовали структуры помощи, поехали добровольцами – поверьте, при той ничтожной государственной поддержке этим процессам, если она вообще была, можно сказать, что активных и готовых к мобилизации людей очень много – ведь все это в чистом виде актив, который в ином случае обрастет мясом стремительно и увеличится в объеме многократно. Так что есть человеческий и социальный ресурс, на который Путин мог бы опереться в своей мобилизационной программе.
Но нет. Не мычит, не телится. И призывы охранителей мобилизоваться есть ветер до тех пор, пока лидер четко и ясно не попросит и не даст клятву «призову вас на битву, на совет и на пир». Да даже не клятва одним, но публичный отказ от других уже немало значит. Желает сохранить свободу рук… ну-ну – мобилизуйся. И вот в этой неспособности определиться и сделать выбор Путин слабак. Как тот мужик, что не может сделать предложение женщине — и женщина нравится, и обязанностей побаивается — тряпка.
А может, верно и другое. Возможно, тот социальный коллектив, который поднялся в «русскую весну», Владимиру Владимировичу отвратителен. Не стоит забывать, что Путин — птенец гнезда собчакова. И в этом контексте близкие и родные для него это те, кого сегодня мы называем белоленточными. Возможно, это трагедия жизни Владимира Владимировича – те, кто ему близки по мироощущению, положением вещей стали его врагами, а те, на кого он и смотреть-то не может, сделались единственными потенциальными защитниками и надеждой. Тут впору трагедию писать!
Ну, это так, фантазия, а мы подождем 18-го. Хотя это совсем не напряжённое, ленивое ожидание почти без всяких надежд.
