В советское время, как известно, труд занимал базовое место в существовавшей иерархии ценностей. Его важность для существующего общества казалась естественной и неизменной, утверждаемой всей мощью марксистской идеологии. Однако, в позднесоветское время, после того, как марксизм был решительно отброшен, подобное отношение существенно изменилось. В «новом мире» победившего капитализма труд оказался однозначно выброшен из системы ценностей, отправлен на «периферию» сознания. Центральное же место заняли такие понятия, как «предприимчивость», «мобильность» и, как не удивительно, талант с интеллектом. (Последние, впрочем вполне вписываются в порождаемую антисоветизмом элитарную систему).
Именно на основании этих ценностей происходило выстраиванием постсоветского общества, и до какого-то времени данная система ценностей казалась вполне удовлетворительной. Однако сейчас, когда неспособность последнего к решению каких-либо задач стала окончательно очевидно, возникает потребность в ее пересмотре. И напротив, становящиеся все более очевидными успехи советского общества как бы намекают на то, что как раз тогда общественное устройство было более удачным. Все это требует проведения ревизии системы «постсоветских ценностей» и позволяет обратить внимание на ценности советские. И, прежде всего, подобного пересмотра требует труд.
Причем, проблема состоит даже не в том, что ценность последнего в нашем обществе практически нулевая (о чем стали волноваться даже современные властители). Это было бы еще не так страшно. Основная проблема состоит в том, что современное общество утратило само понимание того, что же представляет собой труд, и почему он так важен. Почти полное сведение его к тому, что обыкновенно именуется «работой» — т.е. выполнение неких действий за деньги – приводит к превратному представлению о характере труда. А это, соответственно – к превратному представлению об устройстве базиса современного общества – трудовых отношений. Т.е., к полной потере понимания устройства мира.
Говорить же о необходимости преодоления подобного положения нет смысла – это слишком очевидно. И значит, мы должны выяснить настоящее место трудовой деятельности в жизни человека. Прежде всего, следует отметить, что высокое положение труда в марксисткой философии было далеко не произвольным, не связанным с личными предпочтениями его авторов. На самом деле, оно выступала одним из краеугольных камней этой теории, являясь ни много, ни мало, а самой причиной появления человека разумного.
«… первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека» (Маркс К., Энгельс Ф.)
Это утверждение может показаться слишком «сильным», недаром с момента его появления предпринималось бесчисленное количество попыток найти иную «причину» эволюции человека. Однако, несмотря на кажущуюся несоразмерность, придаваемую данной теорией трудовой деятельности человека, это открытие Маркса и Энгельса позволяет по новому взглянуть на многие сложнейшие проблемы. И, прежде всего, на сущность человеческого разума, как такового.
* * *
Надеюсь, никому не надо объяснять, что человеческий разум представляет собой уникальное явление в мире природы. Именно он позволил homo sapiens превратиться из банального биологического вида в подлинного «царя природы». И пускай подобное определение большинству людей кажется чрезвычайно пафосным и напыщенным — ну какой из человека, даже современного, царь. А уж о «царстве» человека первобытного даже говорить смешно. Однако, если посмотреть внимательно, то под подобным громким названием можно увидеть вполне конкретный процесс: человек смог выйти из-под власти большинства «экологических» законов, свойственных живой природе, перейти «под управление» законов социальных.
Данное изменение позволило не только существенно увеличить численность «человека разумного» относительно крайне скромной «экологической ниши» гоминидов, но и позволить стать ему определяющим фактором развития биосферы. Привести к появление того, что Вернадский именовал Ноосферой — особому состоянию «образумленной» биосферы. Появление ноосферы означает, прежде всего, существенное ускорение всех протекающих «экологических» процессов. Так, уже в древности человеку было доступно существенное изменение ландшафта, происходящие на протяжении жизни одного поколения. Еще до овладения немыслимыми для других представителей жизни энергиями, вроде тепловой (химическими реакциями высокой интенсивности) или ядерной, исключительно силой своих рук (и силой отдельных животных), человек смог обеспечить «невозможные» варианты экосистем (вроде зон поливного земледелия). До сих пор все созданные человеком сельхозугодия выступают своеобразными «экологическими парадоксами», не имеющими аналогов в «неразумной природе».
Однако, как не поражают подобные «игры» с энергиями и экосистемами, следует понимать, что они представляют собой проявление еще более глубинной основы человеческого разума, которые посягает уже не только на экологию или геологию, но на базис современного мира – на физику. Человек обладает совершенно невероятной – по меркам обыденной реальности – способностью. Он способен управлять временем. Данное утверждение кажется невероятным – ведь, если не брать всевозможные маргинальные случаи разного рода колдунов и пророков, как правило, не подтверждающиеся документально — то время для человека представляет собой непреодолимой силой, влекущей его от рождения к смерти.
* * *
Но, как это обычно бывает, обыденное представление оказывается ошибочным. Да, каждый конкретный человек беззащитен перед временем. Он так же неспособен двигаться против его течения, как и все остальное в нашей Вселенной. Однако существует один момент, который полностью меняет дело. Дело в том, что человек – единственное существо, которое в своей жизни способно руководствоваться будущим. Причем, речь идет не о каких-то там особых ясновидцах и пророках – речь идет о самом что ни на есть обыкновенном, «среднем» человеке. Просто «предвиденье» это стало настолько обычным явлением, что мало кто догадывается о его существовании.
Но при этом человек каждый день пользуется им. Возьмем, например, обычный прогноз погоды. Кто из нас не руководствуется им, задумываясь над тем, брать ли зонтик или одеть теплое пальто. Но разве не представляет этот прогноз то самое, «классическое» пророчество – мистическую возможность предвидеть будущее. А значит – устранить его негативные последствия. Дождя еще нет – а зонтик уже взят. Правда, можно возразить: прогноз – это еще не предвиденье в «классическом смысле», и погода может отличаться от «предсказанной». (Правда, сейчас «трехдневный прогноз» дает вероятность, близкую к 1.) Однако вероятность «удачного попадания» для него всегда больше 0,5 – причем даже тогда, когда никакой метеорологии еще не было, а погоды предсказывали колдуны и шаманы «по желанию соловецких свиней залечь в грязь и выйти из оной».
Но предсказание погоды, осуществляющееся на основании сложного комплекса закономерностей (выражающихся через пресловутые приметы), является всего лишь «верхним слоем» сложнейшего явления. В реальности практически любой пример человеческой деятельности основывается ни на чем иным, как на использовании «предсказания будущего». Даже самая примитивная сельскохозяйственная деятельность требует именно этого. Ведь для того, чтобы получить урожай, требуется посеять семена в землю – то есть, по сути, уничтожить их. Данный момент, при всей своей обыденности, является революционным – недаром процесс сева во всех сельскохозяйственных культурах рассматривался, как сакральный, попав даже в более-менее современный Новый Завет.
Что уж говорить про более ранние времена, когда человек только-только начинал понимать устройство мира. Поэтому неудивительно, что подавляющее число базовых культурных символов человечества восходит именно к сельскохозяйственной деятельности.
Поэтому можно сказать, что уверенность человека в существовании особых людей – пророков, ясновидцев – равно как и мысль о возможности прозрения будущего через особые магические ритуалы основывается на вполне работающем механизме (разница состоит лишь в том, что пророкам обычно приписывается способность предсказывать нерегулярные события). Однако обладание даром пророчества – это всего лишь «прелюдия» к самой замечательной способности человеческого разума – к способности изменения реальности. Вернее, к способности сознательного изменения реальности. Именно она выделяет человека из всей до него существующей природы – начинающейся от самой примитивной, «неживой», и заканчивая самыми высокоразвитыми представителями животного царства.
* * *
Эта способность человеческого разума и называется трудом. Нам сейчас тяжело в это поверить – и ниже будет сказано, почему – но именно труд представляет собой самое «естественное» состояние человека, как разумного существа. И одновременно – самым что ни на есть «неестественным» явлением в его жизни. На самом деле, все остальные «свойства разума» вполне доступны иным представителям жизни. Человек воспринимает окружающую реальность, формируя в своем сознании некую соответствующую ей модель. Но подобное делают и остальные животные. На самом деле, вполне возможно, что «человеческое отображение реальности» не является самым сложным – те же дельфины, например, обязаны выстраивать в своем мозгу «честное» трехмерное отображение реальности в противовес человеческому «2,5 мерному».
Но более того – существующую картину реальности в той или иной степени «моделируют» вообще все представители жизни, до бактерий включительно. Ведь что такое представляет собой генотип, как не описание некоторой «адекватной существующей реальности» «конструкции» («неадекватные», само-собой, вымерли естественным образом). Именно эта способность жизни «запечатлевать» все прошлые изменения и строить свою «стратегию» исходя из этого, является не только ее базисом, но и основой ее возможности «накапливать негэнтропию», выступая против смертельной «Стрелы времени», ведущей мир к «тепловой смерти». Однако как бы не сильна была эта способность жизни, человеческая способность к труду оказывается много сильнее в этой борьбе.
Труд начинается тогда, когда от отображения реальности человек переходит к ее изменению. Вернее, данный процесс осуществляется несколько сложнее – изменению реальности предшествует изменение ее отображения. Этот процесс, часто именуемый нами воображением, на самом деле являет собой значительный этап в эволюции Вселенной. Причем, следует понимать, что возможность изменять «иллюзорную реальность» существует и у высших животных – сейчас уже доказано, что млекопитающие способны видеть сны. Более того, наличие игровой деятельности у млекопитающих говорит о том, что они вполне способны к оперированию отображением реальности. Поэтому и тут мы можем сказать, что между человеком и животным (пусть и высокоразвитым) нет существенной разницы.
Граница между разумным и неразумным проходит по «следующему этапу» развития труда. Речь идет о том, что только человек оказывается способен перенести уже указанные изменения в созданной в его сознании модели в реальность. Вот она, альфа и омега разума, его базис, превративший его обладателя из обычных обитателей троипических лесов, каковыми являлись первые гоминиды, в подлинных хозяев Земли. Вот она, особенность, которая позволяет человеку выступить один на один с базовым (как может показаться) принципом вселенной, с пресловутой «Стрелой времени». Именно эта возможность изменять реальный мир в соответствии с измененным его отображением «замыкает» процесс трудовой деятельности, как таковой. (Измененная реальность снова отображается в сознании и процесс продолжается в новом цикле.)
* * *
Исходя из вышесказанного, мы можем понять, почему процесс труда имеет столь важное значение. В отличие от природного, биологического цикла, предполагающего непрерывный и постоянный отбор неких случайно возникших состояний (мутаций) с последующей «победой» наилучшего, трудовая деятельность позволяет «проиграть» этот отбор в некоем «виртуальном пространстве» воображения. И, соответственно, обеспечить отбор изначально оптимального варианта. Больше не нужны гекатомбы жертв, огромные ресурсы, потраченные не развитие «отбраковываемых» сущностей – человек обрел возможность практически «бесплатно» выстраивать сложнейшие конструкции и так же «бесплатно» разрушать их, не тратя на это практически ничего, и, соответственно, не увеличивая энтропию Вселенной.
Более того, появившаяся возможность перенесения изменений отображения реальности из сознания в реальность позволила реализовать еще более эффективную, «многоуровневую» систему отбора оптимальных вариантов. Суть ее состоит в том, что изменяется не «та самая» реальность, которая «отобразилась» в сознании изначально, но некий «промежуточный», упрощенный ее аналог. Речь идет о «внешнем отображении», о создании «внешних моделей», начиная с наскальной живописи и заканчивая компьютерным моделированием. Это позволило разрешить две проблемы:
- во-первых, решить задачу ограниченного объема человеческого мозга. Ведь как бы не был совершенен человеческий мозг, но и он не может охватывать весь окружающий его мир целиком. Да и принцип его «работы» изначально отбирался для совершенно иных целей – в связи с чем, например, «долговременное» сохранение сложного отображения банально невозможно (памяти присуще свойство забывать).
- А во вторых, что еще более важно, создание «внешних моделей» позволило реализовать то, что можно назвать «коллективным сознанием» — т.е. возможность изменения отображения реальности несколькими носителями разума.
Надо ли говорить, насколько это важно – ведь именно подобный метод позволили людям реализовать невиданную ранее слаженность действий. Еще на стадии «присваивающего общества» это позволило человеку освоить крайне эффективные методы коллективной охоты – настолько, чтобы обеспечить его гарантированной высококалорийной и легко усваиваемой пищей. Самое главное тут слово «гарантированной» — поскольку именно высокая степень успеха коллективной охоты позволило человеку не только распространиться в широком ареале, превосходящем ареал обитания любого хищника, но и создать предпосылки для появления разделения труда – уже следующего этапа развития человечества.
* * *
Именно эти «внешние модели» и являются тем явлением, которое сейчас принято называть «культурой». Родившись, как один из механизмов в процессе трудовой деятельности, эта самая «культура» со временем развилась в мощную и разветвленную систему – впрочем, ее суть осталась прежней. Как бы ее деятели – начиная с первобытных шаманов и заканчивая современными «к деятелями» не упирали на «самостоятельную» ценность производимых ими действий, они, тем не менее, существовали только потому, что их «культура» способствует трудовой деятельности.
Впрочем, иллюзия самоценности той или иной части трудовой деятельности возникает не только в случае с культурой. Связано это все с тем же разделением труда – которое выступает, как неизбежный этап в процессе исторического развития. Действительно, если рассматривать труд, как процесс, то в его составе можно выделить несколько стадий. В простейшем случае три: создание отображения — преобразование отображения – преобразование реальности. В более сложном случае, с «промежуточными моделями» их количество может быть больше. Ну, и естественно, в последней ситуации вполне возможна «специализация» отдельных людей на отдельных операциях. Кто-то создает «первичное отображение» и «первичную модель», кто-то ее модернизирует, и наконец, кто-то приносит это изменение в реальность.
Замечу, что речь тут идет не о том, что трудовая деятельность разделяется на несколько связанных друг с другом «деятельностей» — хотя и этот процесс происходит. Нет, речь идет о делении самого процесса трудовой деятельности, описанного выше. Например, как сказано выше, в отдельную форму выделяется «культура» — т.е. создание «промежуточной модели». Ее деятели – первоначально шаманы и колдуны – осуществляли «создание отображения» и преобразование его. А уж затем это преобразование должны были воплощать в жизнь остальные члены общества (племени).
Впрочем, выделение «культуры» — это только начальный этап разделения. В дальнейшем произошло формирование еще одного элемента – власти. Власть, как это не удивительно звучит, занималась преобразованием созданной модели – т.е., решала, что и как делать. Рассматривать ее появление, равно как и появление механизма ее реализации – собственности – надо отдельно. Пока же можно сказать, что с этого момента «обычному», не наделенному властью и собственностью (в той или иной форме) человеку «полноценная» трудовая деятельность оказалась невозможна. С этого момента он так или иначе, должен был выполнять то, что решили хозяева.
* * *
Наступила эпоха отчуждения труда. Именно в ней труд, как базисная особенность человеческого разума, присущая каждому его носителю и жизненно необходимая ему, обратился в свою противоположность – в навязанную извне обязанность делать то, что велит «хозяин». Наиболее полно отчуждение проявляет себя в рабстве – раб представляет собой ни что иное, как «говорящее орудие». Т.е., как бы тяжело не работали рабы, говорить о труде по отношению к ним не имеет смысла. Они лишены почти всего, что связывало их с вышеуказанным процессом – их роль состоит лишь в том, чтобы выполнять приказание надсмотрщика. Но и помимо рабства человек испытывал влияние отчуждения. Даже относительно «свободный» крестьянин феодального общества, для которого вся эксплуатация сводилась к отбору сеньором части произведенного продукта (о барщине и других принудительных работах, которые сопровождали его жизнь, пока промолчим), и тот вынужден был выстраивать свою жизнь так, чтобы обеспечить вышеуказанную «выплату». Т.е. делать не то, что хочется конкретно ему, и что именно он считает нужным, а то, что желает сеньор. И это еще не учитывая влияние религии, которая – как сказано выше – «узурпировала» его право на самостоятельное миропредставление.
Именно эта постоянная жизнь в условиях, когда важнейшая часть трудовой деятельности – а именно то, что обычно подразумевается под творчеством, т.е. создание отображения реальности и изменение его – оказывается исключено из жизни «обычного» человека, труд превращается в работу. Ту самую, которая не волк, а сила, умноженная на расстояние – т.е. которая представляет собой трату усилий человека на выполнение неких действий. В отличие от труда работа ни только не является особенностью человеческого разума, а зачастую, происходит вообще без его участия (настолько, что многие разновидности «трудового процесса» в конечном итоге оказалось возможным заменить механическими системами с минимальными «интеллектуальными возможностями). Поэтому неудивительно, что в данной ситуации все уверения о «благости труда» и о потребности в нем для человека кажется каким-то изощренным издевательством. А все уверения в том, что человек будет заниматься трудовой деятельностью при отсутствия какого-либо принуждения к ней – бредом сумасшедшего.
Однако это – не бред. Труд реально необходим для разумного существа, и более того, он способен выступать в качестве реальной ценности. На самом деле, в истории встречаются подобные примеры – в том же искусстве полно случаев, когда «творец» способен работать исключительно ради творчества, полностью исключив систему принуждения. То же самое можно сказать и про огромное количество примеров из научной деятельности. Разница с «традиционным», отчужденным представлением о труде тут понятна. Правда, очень часто в ответ на данные примеры человек с «обыденным» представлением о труде замечает: так речь идет о некоей «высокой» деятельности. А вот кто будет заниматься «низким» трудом (в вульгаризированном варианте: «кто при коммунизме будет чистить сортиры?» )
При всей кажущейся неотразимости и универсальности этого аргумента он представляет собой всего лишь иллюзию «обыденного сознания». Ведь очевидно, что действия, обыкновенно трактуемые, как «низкий труд», представляют собой ни что иное, как вариант отчужденного труда. В действительности почти всегда эти действия выступают в комплексе с тем, что именуется «высокие занятия», служа обеспечению последних нужными ресурсами. Откуда идет эта традиция, понятно – дело в том, что «высокие занятия», как правило, требуют более высокой квалификации, нежели «низкие», и соответственно, могут исполняться более высокими членами общественной иерархии. Однако в современном мире этот «квалификационный порог» давно исчерпан – сейчас практически каждого можно обучить любому, самому высококвалифицированному труду. Соответственно, практическая разница между «высокими» и «низкими» специальностями пропадает, оставаясь разницей исторической. (Ну, вот считается сантехник «низкой работой», даже если он получает больше, нежели многие представители «высокого» конторского труда.)
Однако понятно, что для тех, кто занял «верхние этажи» разделения труда (т.е. занимается разработкой планов) подобное положение представляется естественным и крайне желательным. Поэтому они старательно поддерживают миф о превосходстве т.н. «интеллектуального труда» и о необходимости наличия к нему особых способностей. Что опять-таки, в условиях изменившейся реальности смотрится комично: офисный или даже «псевдотворческий» труд всевозможных дизайнеров и «криэйторов» давно уже превратился в чисто механический процесс, доступный практически любому. А высококвалифицированный «физический» труд слесаря, токаря или сварщика, напротив, зачастую требует достаточно долгого времени на освоение. Однако труд дизайнера по прежнему рассматривается, как более высококвалифицированный (причем, зачастую даже несмотря на разницу в оплате)
* * *
Исходя из вышесказанного, можно сказать, что проблема «высокого» и «низкого» труда, а равно как и проблема низкой мотивации человека к «низкому» труду является следствием отчужденного общества. И соответственно, нынешнее отношение к труду, как к самому, что ни на есть лишнему явлению в человеческой жизни, является следствием высокой степени отчужденности человека. Но одновременно это означает, что человек отчуждается и от самой разумной деятельности, как таковой. Он отчуждается от самого главного свойства человеческого разума – от способности уничтожения энтропии, от способности противостояния «стреле Времени». И этот самый момент означает одно – данное общество однозначно обречено.
Действительно, нарастающий процесс разрушения – более чем «нормальное» свойство для любого природного явления. Причем, оно охватывает гораздо более «мощные» явление, нежели сообщество представителей homo sapiens — вымирают виды, роды, семейства и целые классы растений и животных. Рушатся горы и меняют облик континенты. Наконец, выгорают и взрываются сами звезды. Именно поэтому любое человеческое общество, где господствует отчуждение труда, разрушается – рано или поздно. Но для нынешнего общества, крайне сложного и требующего для своего существования низкой энтропии – подобный момент актуален вдвойне. Именно поэтому для нас необходимость отказа от отчуждения, «снятие» его и переход на следующую стадию исторического развития выступает жизненной необходимостью – потому, что очередная «эпоха варварства» будет переноситься современным человеком много тяжелее, чем его предками.
И значит – возврат к «советскому» пониманию труда, к «советскому» стремлению к снижению его отчуждения – является неизбежностью в обществе, желающем избежать катастрофы. А всевозможные «элитарные теории», делающие акцент на всевозможных «особых людях», способствуют лишь ее приближению…
