Это какбе продолжение поста под названием «Они без разбора и удержа насильничают, порют, грабят, мучают и убивают«. Мой пост о Белом Деле вапче-то предназначался для коммунистов. Спорить с белодельцами я не планировал. Тем не менее, немножко поболтать с милыми фанатами Деникина и Колчака мне таки пришлось. Самая лучшая «рецензия», конечно, вот эта:
Да, собрано тут многое…Но нет главного: что ты и все твои «красные» палачи — все вы сатанисты и идёте в Ад, а «белые», сколько бы вы их грязью не поливали, идут в Рай! В СПБ, за убийство евреем еврея было убито 10000 русских людей. И таких акций было несколько. Гимназистов убивали просто за след от фуражки на голове, гимназисток терзали в ЧК, где убивали тысячами «за происхождение». И это без децимаций Троцкого, без барж с утопленниками, без 5 тыс расстрелянных студентов в Крыму. На Урале после «рая» большевиков к Колчаку рабочие уходили городами и заводами, на Дону — станицами. А потом и «белых» генералов, которые красным помогали, всех уничтожили и своих в 100 раз ещё больше расстреляли! А что тебе сделали купцы и священники, сатана??! Которых вы поубивали сотнями тысяч??! А интеллигенция? А аристократия??! В Аду ты стоишь, вот Ад свой и хвалишь! В семьях всех коммунистов выросли только верующие и белогвардейцы, а все нищие опять эту кровавую баланду варят. Ничему Вас история, безбожников не учит. Да и ты, что посеешь, то и пожнёшь!.. Для тебя Ад — это абстракция,а для меня — он реальность. Отсюда и всё остальное. Гиркин тебе помешал…
Если вкратце, это выглядит вот так:
Как вам этот мутный поток филистерского сознания? Поцыент, будучи объят праведным гневом, даже не заметил, что в статье не я «поливаю грязью» белых — белые «поливают грязью» сами себя. Ни одной строчки из большевистской пропаганды в моей статье не приводится, только и исключительно рассуждения белодельцев — от простых армейцев до министров и генералитета высочайшего уровня. Это сами белые называют себя и своих товарищей «гнилью и плесенью». Это они сами рассказывают о массовых расправах над пленными. Это они сами сознаются, что расправлялись с людьми без особого разбора. Это сочувствовавший Белому Делу Виллиам пишет, что простые обыватели «горели ненавистью к добровольцам». Это белый генерал-лейтенант Денисов вспоминает, что действовал по принципу «лучше десять невинных погубить, чем одного виновного упустить». А белогвардеец Гуль вспоминает, как людоедская установка генералов воплощалась на практике — напомню: сослуживец Гуля забил человека до смерти только за то, что «морда» человека показалась ему «комиссарскою». Почему расстрел человека «за след от фуражки на голове» анонимного белодельца возмущает, а убийство человека «за комиссарскую морду» — нет? Скоро выясним.
Для любителей Белого Дела, по-видимому, подобная практика — нормальна. Вот, другой комментатор пишет:
ВсплакнулЪ от накала зверств. Это ж надо — при зачистке города от красных аж 3000 человек заморили, ой-ой-ой… целая пара дней работы бутовского полигона, какие жуткие зверства белых…
То есть заморить три тысячи человек за три дня — это не «жуткие зверства», это норма, это повод добродушно острить. С другой стороны, расстрел такого же количества человек на «бутовском полигоне» — это натуральные зверства, это комментатора печалит. Почему так?
Вообще аргументация сетевых белодельцев в защиту «Последних рыцарей РКМП» оригинальностью не отличается. Собственно, аргумент в защиту Белой Гвардии у них один: «А красные ещё хуже были». Этот тезис подкрепляется всякой чушью, вроде вышеупомянутого «бутовского полигона», или другой бредятины, вроде вот такой:
В январе 18 года после разгона Учредительного собрания расстреляли мирную демонстрацию рабочих.
Ну да, «мирную демонстрацию». В Питере любители Учредилки собирались к Таврическому дворцу броневики подтянуть, ходили в Семёновский и Преображенский полки, солдат агитировали. Только не срослось немножко — броневики поломали большевики-ремонтники, семёновцы и преображенцы отказались выступать без поддержки броневиков, пришлось устраивать мирную демонстрацию. Это не большевики придумали, это я в сборнике, составленном эсэром Фельштинским прочитал:
Всем фракциям важно было знать, чем кончатся манифестации в Петрограде, но, в отличие от эсеров, большевики действовали решительно. По их приказу в ночь на 5 января рабочие ремонтных мастерских вывели из строя все бронемашины верного Учредительному собранию броневого дивизиона, на который рассчитывали эсеры. В казармах преображенцев и семеновцев все ждали прихода броневиков для совместного марша к Таврическому, но броневики так и не пришли.
А во время мирной демонстрации «за Учредилку» в Москве — «безоружные рабочие» каким-то макаром взорвали здание Дорогомиловского Совета и убили начштаба Красной Гвардии. Мы уже насмотрелись на подобные «мирные демонстрации» в Киеве, зимой 14-го года. Только большевики — не Януковощ, не стали сидеть и ждать, когда мирные «онижедети» разгуляются, задавили «мирный майдан» в зародыше. Но белодельцев разгон тогдашнего майдана очень возмущает. Вот когда царь рабочие демонстрации расстреливает — это ничего, царю можно. А большевикам — ни-ни. У белодельцев всё время так.
Ленин договорился с немцами о проезде в Россию — ужас-ужас, германский шпион! Дроздовский договорился с немцами о проходе в Россию — всё правильно мужик сделал, настоящий патриот!
Большевики разогнали Учредилку — ужас-ужас, страшное попрание всех демократических норм! Колчак расстрелял депутатов Учредилки — всё правильно сделал адЪмиралЪ, нехрен было депутатам заговоры мутить!..
Ижевские рабочие воевали за белых — значит именно у белых была Рабочая ПравдаЪ! Путиловские рабочие воевали за большевиков — это вапче ничего не значит, всё равно большевики сволочи.
Почему так?
Или вспомнить с чего начался красный террор, когда жидовка Каплан стреляла в Ленина, а другой жид убил жида Урицкого, за это были арестованы и расстреляны без суда тысячи невинных русских людей.
Опять же — ни слова про восстание левых эсэров, обстрел Кремля из пушек, заговор трёх послов, боевиков Савинкова, вырезавших Совет в Ярославле, мятеж чехословаков и прочее. Типа, ничего этого не было. Просто — «жид убил жида», за это расстреляны «тысячи г’усских людей». Невинных, что характерно. Других же большевики не расстреливали. Виноватых в чём-либо — чекисты принципиально отпускали. Ну вот как с белодельцами можно всерьёз дискутировать? А они так смешно радуются, когда их посылаешь подальше — мол, «слив засчитан, ура!» Как дети, чесслово
Про ужасных беляков не надо сказочки пейсать. Ужасы конечно были, но на то и гражданская война, ужасы с обеих сторон, а у вас правда такая вышла, сильно однобокая.
Ну, это не у меня, а у беляков-мемуаристов «правда вышла однобокая». Это они сами пейсали «сказочки», я только цитировал. А ужасы — ужасов да, хватало и у большевиков. На то и гражданская война…
Декрет СНК о Красном терроре процитируем, куда ж без него.
Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.
А вот знаменитое «Циркулярное письмо Оргбюро ЦК РКП (б) об отношении к казакам»:
Последние события на различных фронтах в казачьих районах — наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск — заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы.
Вот знаковая статья Лациса в газете «Красный террор»:
Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. Это должны учесть все сотрудники Чрезвычайных комиссий и все Советские работники, из которых многие взяли на себя роль плакальщиков и ходатаев.
Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого.
В этом смысл и суть Красного террора. Прифронтовая полоса еще кишит белогвардейщиной. Здесь еще место красному террору.
Да здравствует Красный террор.
И вот, навскидочку, цитата из мемуаров Полетики (раз уж я его мемуары приводил в статье о белодельцах, почитаем, что Николай пишет о красных):
Бойня офицеров, массовые избиения их без суда и следствия были облегчены для советской власти в Киеве тем, что Рада в ноябре-декабре 1917 года провела регистрацию офицеров, военных врачей и военных чиновников бывшей армии. Регистрационная карточка офицера, военного врача или чиновника были верным пропуском в «штаб Духонина», даже если они не принимали участия в борьбе Рады с советской властью и не поднимали оружия против последней. Людей, похожих по внешности и осанке на военных, хватали на улицах, вырывали из очередей, снимали с извозчиков, выискивали в гостиницах и в частных домах. Солдаты и матросы, все в пулеметных лентах, обвешанные ручными гранатами, ходили из дома в дом, из квартиры в квартиру, производили под предлогом поисков оружия обыски и уводили военных в Мариинский сад. После короткого допроса их тут же расстреливали. Мариинский сад был превращен в офицерское кладбище. Здесь, по данным Российского Красного Креста, погибло более 2 000 офицеров и военных врачей, прошедших регистрацию Рады.
Пускай в последнем случае офицеров убивали по приказу Муравьёва, который вапче не большевик, а вовсе даже левый эсэр, картина всё равно неприятная. Любопытно, что Полетика приводит одинаковые цифры погибших от рук большевиков и от рук белодельцев — «По официальным подсчетам Добрармии истреблено 2000 «коммунистов» и им «сочувствующих»«. Но сетевые белодельцы на проказы Добрармии смотрят снисходительно, а вот расправы, творимые РККА — решительно осуждают. Почему? Прямо сейчас и выясним ))) Я приведу ещё один замечательный комментарий сетевого белодельца. Когда я сказал ему о классовой сущности Красного террора, белоделец ответил:
Строго в рамках вашей логики — врагов надо уничтожать, или они тебе потом устроят «красный террор» с «бутовским полигоном».
Поэтому царя можно упрекнуть только в одном вобщем-то: излишняя мягкость к врагу и отсутствие аналога 58-й для репрессий врагов. В принципе вообще не важно, кто власть — методы защиты своей власти должны быть.
Ну, что про такой ответ сказать? Думаете, я опять буду над безграмотностью белодельца смеяться? 😉 А вот и не буду! ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ. ТЫСЯЧУ РАЗ ПРАВ ЧЕЛОВЕК, РАССУЖДАЮЩИЙ ТАКИМ ОБРАЗОМ. КОММУНИСТАМ НАДО УЧИТЬСЯ МЫСЛИТЬ ИМЕННО ТАК И НИКАК ИНАЧЕ!!!!!!!!!!1111 Специально набрал эти строчки капсом, для привлечения внимания читателей. Дело, разумеется, не в безграмотных выкладках по поводу «мягкости» царя Николашки. Царь Николашка погоняло «Кровавый» получил не за «мягкость». И отсутствие 58-й статьи не мешало Николашке репрессировать врагов правящего класса РИ.
Дело в том, что и вправду: с классовой точки зрения Николашка, безжалостно расстреливающий рабочие демонстрации, и Колчак, приказывающий сжигать целые сёла, жители которых сочувствовали большевикам — АБСОЛЮТНО ПРАВЫ. Именно так они и должны были поступать — защищать интересы помещиков и капиталистов любой ценой, не считаясь с жертвами. В этом смысл и суть классовой борьбы, максимальное обострение коей есть — Гражданская война. Разумеется, правы белогвардейские палачи были только с точки зрения эксплуататоров и лиц, сочувствующих эксплуататорам. А вот с точки зрения рабочего класса — правы были революционные матросы, выкидывавшие нарядного офицера из кареты, тащившие его в парк и стрелявшие его там без суда и следствия.
Так чем же отличался Красный террор от Белого? Главное различие — классовое. Ленин нам об этом различии расскажет. В своей статье под названием «Плеханов о терроре»:
Польза революции требует теперь суровой борьбы против саботажников, организаторов юнкерских восстаний, газет, живущих на содержании у банкиров. Когда Советская власть вступает на путь этой борьбы, господа «социалисты» из лагеря меньшевиков и эсеров со всех крыш кричат о недопустимости гражданской войны и террора. Когда ваш Керенский восстановил смертную казнь на фронте, это не был террор, господа? Когда ваше коалиционное министерство руками Корниловых расстреливало целые полки за недостаточное воодушевление в войне, это не была гражданская война, господа? Когда в одну только минскую тюрьму ваши Керенские и Авксентьевы засадили 3000 солдат за «вредную агитацию», это не был террор, господа? Когда вы душили рабочие газеты, это не был террор, господа?
Разница только в том, что Керенские, Авксентьевы и Либерданы вкупе и влюбе с Корниловыми и Савинковыми практиковали террор против рабочих, солдат и крестьян в интересах кучки помещиков и банкиров, а Советская власть применяет решительные меры против помещиков, мародеров и их прислужников — в интересах рабочих, солдат и крестьян.
Ещё раз повторю — подходя к вопросу о терроре с позиций некоей «общечеловеческой нравственности» или «общенациональных интересов», мы в вопросе безнадёжно запутаемся, ничего не поймём, только станем без толку сокрушаться по поводу жестокостей, творимых обеими сторонами конфликта. А вот выверенная классовая позиция сразу даёт возможность решить для себя, какая из сторон была «права». С точки зрения коммуниста — правы были большевики, проявившие стойкость и решительность в защите интересов рабочего класса. Только так, и никак иначе. И незачем нам, товарищи, стесняться Красного террора. Вон, белодельцы — своего террора ни разу не стесняются. Один белодельческий гомосек, забаненый у меня в блоге за пропаганду своих извращённых эротических фантазий, написал в блоге ув. тов. Балаева:
мои предки били красную сволочь, и я этим горжусь
Ну вот, а мои предки били белую сволочь, и я ЭТИМ горжусь. Тем более, что мои предки таки победили и выкинули белую сволочь из России, ха-ха-ха.
Но были и другие различия между Красным и Белым террором. Белые, по их собственному признанию, террор проводили, руководствуясь принципом «лучше наказать десять невинных, нежели оправдать одного виновного«. Красные же — постоянно норовили остужать горячие головы пролетарских мстителей, постоянно ограничивали террор. Скажем, на процитированную выше статью Лациса — о том, что «судьбу обвиняемого должны решать не собранные улики, а классовое происхождение» — Ленин тут же ответил:
Чрезвычайные комиссии должны внимательно следить за представителями классов, слоев или групп, тяготеющих к белогвардейщине, но при этом вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своем казанском журнале «Красный Террор» товарищ Лацис, один из лучших, испытанных коммунистов, который хотел сказать, что красный террор есть насильственное подавление эксплуататоров, пытающихся восстановить их господство, а вместо того написал на стр. 2 в № 1 своего журнала: «не ищите (!!?) в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом».
Через два месяца после объявления Красного террора, злые большевики уже объявляют первую амнистию:
1) Освободить от заключения всех тех задержанных органами борьбы с контрреволюцией, которым в течение двух недель со дня ареста не предъявлено или не будет предъявлено обвинение в непосредственном участии в заговоре против Советской власти, или подготовке его, или в организации белогвардейских сил, или в содействии тем партиям и группам, которые явно поставили себе целью вооруженную борьбу против Советской власти. 2) Освободить от заключения всех заложников, кроме тех из них, временное задержание которых необходимо как условие безопасности товарищей, попавших в руки врагов. Необходимость дальнейшего содержания под стражей заложников такого рода для каждого отдельного лица может быть установлена только Всероссийской чрезвычайной комиссией. Никакая другая организация не имеет права брать заложников и содержать их под стражей.
3) Предписать всем революционным трибуналам и народным судам в срочном порядке пересмотреть списки осужденных ими лиц с целью применить досрочное освобождение в самых широких размерах в отношении тех из них, освобождение которых не представляет опасности для Республики.
4) Поручить наблюдение за точным и неуклонным проведением этого постановления Центральному Исполнительному Комитету и на местах – исполнительным комитетам местных Советов.
5) Ввести это постановление в действие по телеграфу.
И вообще — большевики при всей своей непреклонности были куда мягче белогвардейцев. И у офицера, попавшего в ЧК, было куда больше шансов «отскочить», чем у комиссара, попавшего в контрразведку. Тот же Полетика, утверждавший, будто офицеров расстреливали без суда, следствия и проволочек, пишет о злоключениях своего брата:
Весной 1921 года, после голодной и холодной зимы, Юрий решил поехать на юг, в Бердянск, расположенный на берегу Азовского моря. В голодном Киеве считали Бердянск землей обетованной, где белого хлеба, рыбы, мяса и масла вдоволь и все по дешевке. В компании с одним конотопским студентом они двинулись в Бердянск налегке, в расчете пожить там 2-3 месяца, подкормиться и отдохнуть. Но через две недели спутник Юрия вернулся в Киев и сообщил, что они оба были арестованы около Екатеринослава особым отделом (ЧК) Первой конной армии Буденного. Его как студента быстро освободили, но Юрий, бывший офицер царской армии, был признан подозрительным. Военный трибунал Первой конной армии осудил его к заключению до окончания гражданской войны.
Странно — студента злые чекисты не расстреляли (видимо, забыли проверить «след от фуражки на голове», бгг), офицера тоже не тронули. Понятно, в лагере три месяца ни за хрен собачий сидеть — не сахар. Но, для сравнения, приведу кусочек из воспоминаний Виллиама:
Мне этот ротмистр почему-то сразу приглянулся. Высокий, статный, загорелый, с белым сабельным шрамом поперек лба и с серьгою в ухе, он был по-солдатски простосердечен и грубоват, любил специфические кавалерийские словечки, и отличался каким-то суровым рыцарством манер и характера. Рубака, должно быть, был отчаянный. Почему-то напоминал он мне Николая Ростова из «Войны и мира». В победу Деникина он не верил. На добровольцев, особенно на кавалеристов, смотрел с презрением профессионала на дилетантов. — Помилуйте, кавалерист должен быть на четырех конских ногах, как на своих двоих, а этот — и сидит-то, словно собака на заборе. Я немного коварно спросил его про Буденного. Он задумчиво протянул: — Д-да… Конник хороший!… Нашей выучки… Потом живо взглянул на меня и сказал: — Впрочем, и Буденный никуда не годится… эти «пролетарии на конях» — настоящая мразь! всегда расстреливаю, этих конников…
Красных, взятых в плен, он, по его словам, приказывал «долго и нудно» бить, а потом «пускал в расход».
— Офицеров красных, тех всегда сам… Он оживился и с засветившимся взором продолжал:
— Поставишь его, Иуду, после допроса к стенке. Винтовку на изготовку, и начинаешь медленно наводить… Сначала в глаза прицелишься; потом тихонько ведешь дуло вниз, к животу, и — бах! Видишь, как он перед дулом извивается, пузо втягивает; как бересту на огне его, голубчика, поводит, злость возьмет: два раза по нем дулом проведешь, дашь помучиться, и тогда уже кончишь. Да не сразу, а так, чтобы помучился досыта… Подраненных не позволял добивать: пускай почувствует…
Вообще, отношение ко взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное. Распоряжение генерала Деникина на этот счет открыто нарушалось, и самого его за это называли «бабой». Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда.
Вот сразу видно, что у красных был тоталитаризм, а у белых — демократия. Вон, даже распоряжения самого Деникина белодельцы не стеснялись нарушать. Впрочем, у красных тоже всякого мерзкого самоуправства хватало:
23 апреля продотряд ловил всех граждан шедших в совет и просто проходивших мимо исполкома. Пойманных сажали в амбар и отправляли в Усмань без всяких причин к аресту. Много случаев избиения женщин плётками (открыто и закрыто), били и членов совета. Был даже и такой случай. Красноармейцы стали бить женщин прикладами, сельский учитель Алексеев и председатель пролеткульта Ярцев стали говорить, что так делать нельзя. А их арестовали и посадили в амбар. На вопрос председателя уисполкома Шишкина «Имеете ли вы право сечь плётками?» комендант Светлов ответил: «Декрета о запрещении бить плёткой нет».
В Туголуковской области находился отряд по борьбе с дезертирством под руководством начальника отряда, Василия Михайловича Плещеева… Во время обысков этим отрядом забирались вещи, не составлялось никаких протоколов и не давалось никаких расписок на отобранное имущество… Граждане избивались плётками красноармейцами этого отряда, кроме всего этого, над женщинами безобразничали, по заявлению одной женщины, которая была изнасилована. Все конфискованные и отобранные лошади, вместо того, чтобы использовать их для обработки и обсеменения полей, на лошадях этих только раскатываются галопом красноармейцы этого отряда и загоняют лошадей. В общем масштабе Туголуковской волости население, граждане так напуганы этим отрядом, что жители боятся входить в разговор с незнакомым человеком.
Вот такие вот «освободители», не лучше беляков, да. Разница в том, что эти записи — не из мемуаров возмущённых очевидцев, а из докладов специальных уполномоченных, которые проверяли сигналы граждан о незаконных действиях продотрядов. Вот, уполномоченные съездили на место, проверили сигнал и докладывают о результатах. И предлагают оргвыводы: «Нам не будут симпатизировать крестьяне, а честные работники, которые энергично с нами работают, откажутся от нас. Я прошу уисполком принять меры и выгнать всю сволочь из продотряда, которая дискредитирует Советскую власть».
Честные коммунисты сами писали заявы на беспредельщиков, сигнализировали аж в ЦК. Причём эти «сигналы» не отправлялись прямиком к «капитану Корзинкину», как случится сегодня, если какой-то селянин решит премьер-министру жалобу на распоясавшегося участкового послать, а таки доходили до ЦК, и по сигналам принимали меры.
А бывало, что и до самого Ленина жалобы доходили:
Жалоба И.Ф.Белова из с.Мердуши Темниковского уезда В.И.Ленину на применение насилия местными органами власти к его семье 3 мая 1919 г. …собрание предложило брату сделать подписку и подать жалобу на Рожкова, Воронина и Алексея Барсова и других. Подписка была собрана и отослана в Темниково в совет, откуда и был прислан агент, который виновным не признал никого, но перед тем, как отсылать эту подписку, Рожков заявил, что ничего вам не поможет, я здесь царь и бог, в Темниковском совете все мои друзья. Так оно и получилось, и в настоящее время [он] грозит отцу и брату, и давшим подписку. В настоящее время мною, живущему вместе с братьями, получено письмо о том, что отцу и брату не дают покоя и держат под страхом смерти. И нам отсюда, работающим вдали от них, спокойно жить и трудиться в мастерских становится невозможно, так как нет уверенности, что там, на родине, в деревне, в крестьянско-рабочей стране нет покоя настоящим труженикам, пролетариям, виновным разве в том, что они были, есть и умрут тружениками, заботясь о сохранении за собой имени честных тружеников.
Обращаясь к Вам, товарищ Ленин, как к защитнику высшей справедливости, я от себя и от имени своих братьев прошу Вас оградить отца и брата от нападок и оскорблений, которые они не заслуживают, и обратить внимание на то, что в ячейке коммунистов засели и командуют трудовым крестьянином люди с настоящим и прошлым темным, бывшие убийцы, хулиганы, пьяницы, картежники и лодыри, которым неизвестно, что такое честный труд, как в виде Алексея Барсова, который еще при Н [иколае] II отбывал тюремное заключение — 3 года за убийство в Орехово-Зуево, где им и было совершено убийство. И эти лица, прикрываясь великим именем коммуны, держат в страхе все трудовое крестьянство. О последующем, что будет сделано, убедительно прошу Вас по вышеуказанному адресу дать знать мне, Вашему меньшему брату, который просит Вас с полной уверенностью, что Вы не откажете протянуть свою сильную руку помощи во имя той справедливости, которая становится как воздух необходимый больше, чем когда-либо, в переживаемую эпоху измученному русскому народу, ожидающему в награду себе за вековые страдания счастья и свободы.
При сем прилагаю список подписавшихся крестьян». И.Ф.Белов ЦДНИТО. Ф.840. Оп.1. Д.70. Л.53-56. Копия.
На документе резолюция: «Т.Подбельский! Примите меры, пожалуйста. 17/V — Ленин».
Если Ленин был сильно занят — можно было обратиться за помощью к Крупской, например. Как обратился Михаил Афанасьевич Булгаков, когда его вконец допекли придирки управдома:
В три часа дня я вошел в кабинет. На письменном столе стоял телефонный аппарат. Надежда Константиновна в вытертой какой-то меховой кацавейке вышла из-за стола и посмотрела на мой полушубок. — Вы что хотите? — спросила она, разглядев в моих руках знаменитый лист. — Я ничего не хочу на свете, кроме одного — совместного жительства. Меня хотят выгнать. У меня нет никаких надежд ни на кого, кроме Председателя Совета Народных Комиссаров. Убедительно вас прошу передать ему это заявление. И я вручил ей мой лист. Она прочитала его. — Нет, — сказала она, — такую штуку подавать Председателю Совета Народных Комиссаров? — Что же мне делать? — спросил я и уронил шапку. Надежда Константиновна взяла мой лист и написала сбоку красными чернилами: «Прошу дать ордер на совместное жительство». И подписала: Ульянова. Точка. Самое главное то, что я забыл ее поблагодарить. Забыл. Криво надел шапку и вышел. Забыл. В четыре часа дня я вошел в прокуренное домовое управление. Все были в сборе. — Как? — вскричали все. — Вы еще тут? — Вылета… — Как пробка? — зловеще спросил я. — Как пробка? Да? Я вынул лист, выложил его на стол и указал пальцем на заветные слова. Барашковые шапки склонились над листом, и мгновенно их разбил паралич. По часам, что тикали на стене, могу сказать, сколько времени он продолжался: три минуты. Затем председатель ожил и завел на меня угасающие глаза: — Улья?.. — спросил он суконным голосом. Опять в молчании тикали часы. — Иван Иваныч, — расслабленно молвил барашковый председатель, — выпиши им, друг, ордерок на совместное жительство. Друг Иван Иваныч взял книгу и, скребя пером, стал выписывать ордерок в гробовом молчании. Я живу. Все в той же комнате с закопченным потолком. У меня есть книги, и от лампы на столе лежит круг. 22 января он налился красным светом, и тотчас вышло в свете передо мной лицо из сонного видения — лицо с бородкой клинышком и крутые бугры лба, а за ним — в тоске и отчаянье — седоватые волосы, вытертый мех на кацавейке и слово красными чернилами — Ульянова. Самое главное, забыл я тогда поблагодарить. Вот оно неудобно как…
Благодарю вас, Надежда Константиновна.
Давайте, белодельцы, найдите историю о том, как обычный, рядовой обыватель, гражданин Юга России, пришёл к Деникину или Врангелю со своими мелочными просьбами, а Деникин или Врангель гражданину-обывателю молниеносно помогли. Убеждён, у вас в архивчиках найдётся целое море подобных сюжетов.
Короче говоря, свои «косяки» красные, в отличие от белых, старались быстро и оперативно исправлять. Садистов, жуликов, взяточников и карьеристов красные старались из своих рядов изгнать. И преуспевали в этом. Но главное для коммуниста — другое. Главное — классовая сущность красных. Главное — интересы какого класса они отстаивали. Мы, коммунисты, не любим террор. Нам террор — отвратителен. И его применение мы можем оправдать только в том случае, если террор используют против наших классовых врагов, ради построения общества, в котором не будет эксплуатации и угнетения.
Гражданская война, товарищи, есть максимальное обострение классовой борьбы. И Гражданская война в России показала, что чем беспощаднее расправляется пролетариат с классовыми врагами, тем меньше будет в оконцовке жертв. Не проявили бы большевики ложного гуманизма, не отпустили бы Корнилова с Красновым из тюрьмы под честное слово — глядишь, и Добрармию некому было бы сколотить, может и война бы не началась…
Конечно, террор будет применять и класс эксплуататоров. Будут нам и расстрелы, и виселицы, и содранная кожа, и прочие белогвардейские гостинцы. Но у нашего класса — в плане террора — есть одно важное преимущество. Красный террор можно вести до полного уничтожения эксплуататорских классов, можно даже не останавливаться перед тотальным физическим истреблением всех эксплуататоров и угнетателей. Белые же — себе такой роскоши позволить не могут. Рабочий класс буржуи уничтожить не в состоянии. Он им нужен. Пролетарии им нужны. Мы им нужны. В качестве наёмных рабов.
Так что возможности белого террора существенно ограничены. У нас есть преимущество, товарищи. Коим мы обязательно воспользуемся.
Я думаю, что всем очевидно: данный пост является рекламой Социалистической Революции и Красного Террора.
ЗЫ: Специально написал шаблон стандартного белодельческого комментария. Граждане белодельцы! Вздумаете отреагировать на этот пост — не напрягайтесь сильно, не надо ничего выдумывать, просто делайте «копи-паст» )
Я считаю, что автор этой статьи, извиняюсь заранее за выражение, гнусный скот, очередной массон, пытающийся восхвалить революцию, (блевать хочется), большевиков — это быдло, в основе своей составлявшее необразованную, подверженную влиянию массу людей, состоявшую из низов общества, включая убийц, насильников, садистов, которым «развязали руки», дали волю без каких-либо для них последствий. Ими руководила жидовская, до дрожи в коленках трусливая, хитровы…ая (всем известная) «элита». На равне с другими «заказными» жидятами в очередной раз в своей сказочно-блевотно-сладострастной «эпопее» пытается охаить чистейшую память Великой Российской Империи, невинно убиенного, зверски убиенного, трусливо казнённого Великого Государя нашего — Николая 2 и всей его семьи!!!
Люди добрые, не ведитесь на лживые слова служителей сатаны! Читайте реальные источники, из первых, так сказать, уст Имперской элиты, кто всё-таки смог иммигрировать в тот ужасный для нашей с вами Великой Державы период и написать подлинные мемуары, а также книги, намеренно не распространённые по соответствующим причинам.
