Нашел в подъезде кучу аккуратных, переплетенных в хардкавер, подшивок с повестями и романами, из журналов “Смена”, “Огонек”, вот это вот всё. (Отличные иллюстраторы, к слову, а карикатуристы дрянь).
Подшивки, естественно, 70-80 х. До того как упомянутые журналы скатились в слякотное и вонючее диссидентское говнище, годное лишь этому же говнищу на подтирку.
Попытался почитать там английских детективов. Не сдюжил. Такие все в них мерзостные! Патеров Браунов и всяких Фламбо хочется пи..ить ногами. Омерзительную деревеньку мисс Марпл, и всех её обитателей, с их сплетнями, чванливостью, ограниченностью и ханжеством, хочется видеть под копытами орды варваров, текущей через неё, безжалостным потоком убийств и поджогов.
А вот советские повести про советскую же милицию, идут, ну на удивление, легко и хорошо. Впрочем, они всегда шли у меня хорошо, даже в годы самой тяжёлой непереносимости худ. литературы.
Не все они, при этом, хорошо написаны. Не во всех детективная часть без дыр. Есть среди них вещи, которые я просто не переношу, типа лазутинского “Сержанта милиции”. Есть те, которые написаны явно под конъюктурку, с ходульными опытными седыми полковниками и неопытными, но энергичными молодыми оперативниками.
Но в целом жанр мне мил. Хотя бы в том, что в целом он достаточно честен к советским типажам. Авторы систему, конечно не хают, не в том их задачи, но тут запросто можно встретить и нехорошего милиционера, и сложную жизненную ситуацию, и непростой период советской истории, со всеми вытекающими.
Щас нам рассказывают, что советская литература только и делала, что лакировала да сусалила. Но стоит начать ознакамливаться с этой самой литературой самостоятельно, так через каждую страницу начинаешь удивляться: “как это та “тотальная и самодурствующая советская цензура”, про которую нам так красочно повествовали в 90-х всякие “Творцы” пропускала вот ТАКОЕ!”.
При этом, повторюсь, есть и свой канон. И неудивительно, произведения имеют задачу, которой не скрывают. А именно, показать борьбу с преступностью в социалистическом обществе. Плохих коммунистов тут, например, не встретишь, хоть и заблуждающиеся и репрессированные попадаются. И если преступник не был, в произведении, человеком оступившимся, запутавшимся (а таких тут, понятно, не мало даже среди рецидивистов), если был он преступником убежденным, то его мотивации всегда “не работать и жить хорошо “. И это, на мой взгляд, не натяжка, не условность, не обобщение. Нечего строить из себя арсенов люпенов. “Вкалывать от звонка до звонка” это ведь “для фраеров”. А очисти “джентльмена удачи” от шелухи “блатной романтики”, там вот это вот. “Не работать и жить хорошо”. И ничего глубже. *** Среди прочего попались мне странички повести Б. Васильева “Самый последний день…” Тут даже спойлером не будет сказать, что повесть про милицейского-полицейского, у которого “последний день до пенсии” ничем хорошим закончиться не может, да ещё при общей нелюбви советского искусства к хеппиэндам.
Но я сейчас не об этом.
Ближе к концу, у главного героя, милиционера и коммуниста, происходит разговор с его приятелем, столяром. Столяр жизнь прожил тяжелую, потерял двух дочерей, приобрел через это жену-сектантку, и пристрастие к алкоголю, через которое, в свою очередь, скатился из краснодеревщиков с золотыми руками в столяра при домуправлении. Столяру, понятно, жизнь уже как-то пофигу, и хоть жониных религиозных воззрений он не разделяет, хотелось бы ему, чтоб было что-нить на подобие бога, дабы измерить на специальных весах чего в жизни им, столяром, было больше сделано, хорошего или плохого. На это милиционер с коммуняцкой прямотой ему заявляет, что если добро делать из своей корысти, пусть и такой умозрительной, это уже не добро, а херня. И в этом, скажу прямо, я с ним согласен. На том милиционер со столяром расстаются, в целом при своих.
И вот уже стоя на вечерней автобусной остановке, милиционер ведёт сам с собой небольшую внутреннюю беседу. Из которой, позвольте, процитирую:
И ещё Семён Митрофанович думал о том, что люди могут и должны быть счастливыми. Они станут счастливыми тогда, когда поймут, что добро не товар и что торговать им так же невозможно и противоестественно, как спекулировать лекарством. И убежден был, что это полностью будет достигнуто при коммунизме.
Видите эту простую и верную фразу? Знаете что мой глаз тут зацепило? Думаете упоминание коммунизма? Ничуть не бывало. С этим-то все ясно-понятно, так что не надо мне опять верещать чепуху про “утопию”.
Мое внимание привлекло другое. А именно то, что советский писатель выбрал для примера вещи непреложной и очевидной для любого и каждого советского читателя.
“Спекулировать лекарствами – невозможно и противоестественно”.
А теперь, хорошие мои, включая тех кто рассказывает мне про “коммунизм – утопию”, отдайте себе отчет, в том, что каждый фармацевтический завод в нашей стране, и не только в ней, каждая аптека у вас под окнами, заняты именно тем невозможным и противоестественным. Они спекулируют лекарствами. И вы больше не видите в этом ничего такого особенного и неправильного. Осознали? Почувствовали, на примере этой крошечной цитатки из проходного советского детектива, разницу между обществом “совка” с его “неправильным социализмом”, и нашим сегодняшним “развитым” капиталистическим обществом? И снова-таки, не надо мне про то, что у нас ненастоящий, неправильный, плохой капитализм. Правильный он у нас. Такой же, как и везде. И первейшая тому примета в том, что главная цель российского капитализма, главный девиз российских “хозяев жизни”, точно такой же, как и у всех прочих капитализмов и капиталистов.
Не работать и жить хорошо.
На этом прощаюсь. Читайте правильные книжки, делайте выводы.
