Примерно месяц назад с подачи нескольких моих хороших знакомых родилась идея попытаться описать те угрозы, которые несёт с собой радикальный исламизм для нашей страны. Однако по ходу дела возникла чуть более широкое понимание — не ограничиваться только угрозами, но и попытаться понять, в чём слабые места современного религиозного радикализма под вывеской ислама. По сути, речь пошла о небольшой книге. Собственно, за эти полторы недели, как я вернулся в Петербург, ее черновик уже написан. Так что попробую выложить небольшую часть. С учетом того, что это всё еще черновик и текст ещё будет окончательно правиться.
Сегодня широко распространены термины «исламский фундаментализм», «исламизм». Зачастую их используют как синонимы. Однако эти определения совершенно неравнозначны, имеют принципиально разную природу и в своём буквалистском значении описывают совершенно разные явления.
Фундаментализм в общем виде является чисто религиозным понятием, не зависящим от религиозной принадлежности. Он означает незыблемость веры, строгое и неукоснительное соблюдение этических и правовых религиозных норм, исполнение предписаний, вытекающих из фундаментальных (базовых) источников веры. Исламский фундаментализм — это термин, говорящий лишь о том, к какой именно религии относятся эти воззрения. Сам по себе исламский фундаментализм не может являться движущей силой террора, это лишь определённый набор взглядов. Его можно использовать и для созидания, и для разрушения, и для консервации существующего положения.
Исламизм же — принципиально иное явление в первую очередь политического порядка, означающее использование фундаментальных исламских воззрений для ведения политической борьбы и достижения политических результатов.
Поэтому говоря об исламском фундаментализме, мы ведём речь только о религиозной стороне вопроса.
Исламизм — это и есть та категория, которая используется радикальными сторонниками фундаментальных воззрений для достижения своих политических целей. Радикальные методы ведения политической борьбы ведут в их крайнем проявлении к терроризму. Это не изобретение ислама — терроризм — это метод достижения политических целей при невозможности иных методов политической борьбы.
Грань между этими понятиями, безусловно, довольно тонка. Но она существует, и поэтому чёткость формулировок, которая не слишком важна в повседневной полемике, обязательна, если речь идёт о попытках понять суть явления.
Именно в политической плоскости нужно искать отличия между разными исламистскими течениями и организациями. Политические цели, которые они ставят перед собой, могут серьёзно не совпадать. Поэтому не совпадают и пути, методы и тактические приёмы при достижении своих целей.
Ряд исламистских организаций выступает за создание обширного халифата, в котором стёрты национальные различия. Другие организации вполне удовлетворяются задачей построения национального государства, опирающегося на ислам, как источник права. К примеру, братья-мусульмане Египта выглядят гораздо более вменяемым течением, чем их коллеги из радикальных салафитских группировок, отдающие себе отчёт в том, что построение Халифата возможно только силовым путем. Поэтому радикальные группировки и течения используют терроризм, как способ достижения своих политических целей — мирным путём реализовать их попросту невозможно.
Когда мы говорим о неких абстрактных целях, к примеру, США, мы всегда должны уточнять — о какой именно политической группе США мы ведем речь, так как их интересы могут существенным образом отличаться. Точно так же невозможно вести речь о неком абстрактном «исламизме» — он разный у разных исламистских течений и группировок. Иногда совершенно разный.
Ваххабизм не стал создавать собственную религиозную систему взглядов, а использовал уже существующую ханбалистскую версию толкования ислама, став одним из самых ранних проявлений исламизма в его современном наполнении. Агрессивное практическое руководство к действию, опирающееся на культ насилия и на сознательную примитивизацию всех своих воззрений, упрощение понятийного аппарата, создание на базе священных текстов краткого цитатника сделали ваххабизм вполне доступным для очень широких слоёв населения Аравии. При этом ваххабизм создавался в совершенно конкретном историческом контексте и был ориентирован на совершенно конкретного «потребителя», населяющего Аравию, а точнее — её историческую область Неджд.
В своём аравийском исполнении ваххабизм оказался востребованным в первую очередь как идеология сборки единого аравийского государства. Идеология оказалась очень устойчивой и жизнеспособной. Несмотря на крушение первых двух государств династии аль-Саудов, Абдель-Азиз аль-Сауд сумел закончить начатое его предками и создал на территории полуострова единое государство. Возникший в Аравии и для Аравии ваххабизм при достижении поставленной им задачи однозначно оказался прогрессивным явлением.
Однако прогресс был очень быстро остановлен после того, как государство было создано и прошло свой первый этап становления. Последующие этапы выявили неустранимые проблемы ваххабизма. Государство аль-Саудов практически сразу столкнулось с проблемой негибкости и недоговороспособности ваххабизма для своего нормального функционирования, однако продолжало нуждаться в нём, как в государственной идеологии.
Чтобы понять, почему ваххабизм столь противоречиво может являться конструктивным явлением и одновременно тормозить развитие страны, потребуется рассмотреть — пусть кратко и ретроспективно — его становление и развитие в качестве идеологии, не затрагивая пока чисто религиозную составляющую этого течения.
Объединение Аравии и создание королевства династии аль-Саудов стало возможным через создание союза между прозорливым и умным правителем Неджда Мухаммедом Ибн Саудом и шейхом Мохаммедом Абд аль-Ваххабом, в котором Ибн Сауд олицетворял светский фактор этой унии, а Абд аль-Ваххаб — религиозно-идеологический.
Светский правитель Неджда нуждался в духовном освящении идеи объединения племён Неджда, Мохаммед Абд аль-Ваххаб получал покровительство власти и возможность распространения своих идей.
Объективная необходимость объединения Аравии заключалась в крайне тяжелых природно-климатических условиях, которые делали ведение нормальной экономической деятельности невероятно сложным занятием. Мизерное количество пригодных к обработке земель, жаркий климат и короткий, но чрезвычайно бурный период дождей, которые приводили к катастрофическим потокам воды по руслам вади, не давали возможности производить прибавочный продукт в необходимом для развития количестве. Отсутствие достаточных пастбищных площадей ограничивало поголовье скота. Всё это в совокупности приводило к стагнации развития и консервировало сложившийся уклад жизни.
Высокая рождаемость при значительных колебаниях детской смертности создавала постоянный риск перенаселения в благоприятные периоды, которое превращалось в экономическую катастрофу в период неблагоприятных природных условий.
Это приводило к постоянному образованию «лишних» людей и способствовало их «выдавливанию» в пустыню. Эти люди не имели никакого иного способа выживания, как создавать банды грабителей, обеспечивающих своё существование грабежом караванов, налётами на скотоводов и земледельцев. Это превращалось во второй после климатических условий неблагоприятный фактор для развития экономической деятельности в оазисах Аравии. Набеги (газа) стали частью культуры Аравии, возник определённый кодекс их ведения, и во многом характер современных военных доктрин арабских государств исходит из особенностей и специфики военной традиции этих пустынных войн.
Слабая государственная власть находилась в самом зародышевом состоянии, имущественное расслоение было крайне незначительным, племенная знать обладала слишком малыми ресурсами для обеспечения безопасности на дорогах, создания полноценно работающей судебной системы, охраны территорий от набегов внешних врагов. Легитимность власти была невысокой и держалась в основном на традициях. Поэтому возникновение единого лидера, который мог призвать к объединению, разных кланов и племен, было практически нереальным.
Л.С.Васильев в своём труде «История религий Востока» пишет:
«…религия на Востоке всегда делала ставку на стабильность, консервацию существующей нормы, сохранение социально-политического статус-кво.
Во многом обусловленная именно религией внутренняя стабильность, препятствовавшая структурному обновлению и активизации частнособственнического начала, мешала развитию Востока, заставляя его веками топтаться на месте.
Вторжение европейского капитала и колониальные захваты дали толчок разложению старой структуры и медленному, крайне болезненному созданию новой. Болезненному потому, что внутренне восточные общества оказались недостаточно подготовленными к кардинальной трансформации такого рода…»
Учение Абд аль-Ваххаба, таким образом, стало своеобразной реакцией на вестернизацию, начало болезненной трансформации исламского традиционалистского общества. Маркс, говоря об «азиатском способе производства», не обладал в XIX веке всей полнотой знаний о Востоке, но вслед за Гегелем совершенно верно уловил главные особенности Востока: слабость индивида перед государством и олицетворяющим его деспотом, существенную ограниченность роли частного сектора и товарно-денежных отношений. Из этого вытекала совершенно иная, чем в Европе, социальная структура, политические и иные институты.
Разложение ближневосточной региональной сверхдержавы Османской империи вело к тому, что на пограничных с Европой территориях началась экспансия европейского образа жизни, переформатирование всей системы взаимоотношений, глубокая трансформация цивилизационной сущности исламского общества. Свирепость, с которой ваххабиты 18 века искореняли вольность нравов священных городов Мекки и Медины, вполне показательны — именно западное побережье Аравии ориентировалось на столичные нравы Османской империи, которые вгоняли в неистовство фундаментальных адептов нового Учения.
Ибн Сауд первым и единственным среди всей недждийской знати увидел в Абд аль-Ваххабе и его учении инструмент для объединения племён Неджда. Задачей Абд аль-Ваххаба в созданной унии была легитимация претензий Ибн Сауда на верховную власть и права на объединение всех племён вначале в Неджде, а затем и на всём полуострове. Авторитет Мохаммеда Абд аль-Ваххаба среди новообращенной паствы был чрезвычайно высок благодаря простоте понимания его идей и воззрений и опоре на привычную и традиционную для Аравии ханбалистскую версию ислама.
Агрессивные и воинственные последователи его учения вполне восторженно восприняли идею объединения под знамёнами Саудов для ведения священной войны, которая на совершенно законных основаниях давала им право обогащаться за счёт побеждённых. При этом священная война давала возможность сохранить свою цивилизационную идентичность народам, столкнувшимся с агрессивным и молодым европейским колониализмом, который к середине 18 века находился в прекрасной форме, получил опыт проникновения и подавления иных цивилизаций.
Ещё одной важной особенностью учения Абд-аль-Ваххаба являлось обоснование подчинения эксплуатируемых классов своим правителям. Декларируя построение гармоничного социального общества, учение аль-Ваххаба по сути лишь упорядочивало угнетение, вводя его в определённые рамки и регламентируя обязанности всех социальных групп. С одной стороны, это вызывало одобрение самих угнетённых, которые видели в учении меньшее зло по сравнению с бесконтрольным произволом власти и эксплуататоров. С другой стороны, оно обеспечивало необходимую легитимацию действий правителей по отношению к подчинённым слоям населения и грозило неотвратимостью наказания восставшим против гнета властей.
При этом предельная жёсткость воззрений Абд аль-Ваххаба, позволяющая применять принцип целесообразности, не вдаваясь в доказательство неверия (куфр) или многобожества (ширк) своих врагов, их агрессивность и практически полная вседозволенность по отношению ко всем противникам привели к тому, что негласные правила ведения пустынных войн сменились почти полным их отрицанием. Воинам Ибн Сауда позволялось всё. Адепты нового учения стали ударным кулаком династии, с помощью которого она сокрушала своих противников. Не готовые к смене привычной и традиционной военной доктрины противники не сумели ничего противопоставить новым способам ведения войны.
Опять же — возвращаясь к сегодняшней Сирии, можно отметить, что запредельная жестокость агрессоров во многом способствовала первоначальному ошеломлению совершенно не готовых к такому способу ведения войны сирийских властей.
Абд аль-Ваххаб обосновал и потребовал отменить добровольный характер закята (пожертвований). Централизованно собираемый закят стал финансовым ресурсом Ибн Сауда, так же как и его доля от добычи. Таким образом была создана пусть и в зачаточном виде, но налоговая система, которая позволила недждийскому правителю сконцентрировать в своих руках ресурсы, недоступные остальным пустынным шейхам, и немедленно поставило его в заведомо преимущественное положение по сравнению с ними.
После возникновения в центре Аравии первого государства Саудов население очень быстро ощутило целый ряд положительных последствий — в первую очередь, существенно оздоровилась ситуация с грабежами на дорогах и набегами бандитов. Это в значительной степени благоприятно отразилось на авторитете как Ибн Сауда, так и Абд аль-Ваххаба. Настолько благоприятно, что даже после их смерти и после крушения первого государства аль-Саудов в результате войны с экспедиционным корпусом османского военачальника Мухаммеда Али Паши, население с воодушевлением встретило воссоздание второй версии государства аль-Саудов, которое как и первое, смогло просуществовать около семи десятилетий.
Однако самую основную проверку на прочность уния между секулярной и религиозно-идеологической ветвями этого союза выдержала во время сборки третьей версии Аравийского государства. Основатель нынешнего Королевства Абд аль-Азиз ибн Сауд, опираясь на религиозный авторитет клана Аш-Шейх, потомков Абд аль-Ваххаба, сумел в короткий срок создать движение ихванов (религиозное военное ополчение) и в очередной раз в после непростой и жестокой пустынной войны в 1932 году провозгласить создание Саудовской Аравии.
Почти два столетия — с середины 18 почти по середину 20 века — продолжалась борьба за объединение исторических областей полуострова, и всё это время идеологией объединения продолжало оставаться учение Мохаммеда Абд аль-Ваххаба. Уже поэтому нельзя не видеть, что ваххабизм как политическая идеология, являлась очень действенным инструментом, с помощью которого была произведена сборка мощного централизованного государственного образования, способного противостоять разрушительному воздействию чуждой цивилизации. Эта особенность Учения крайне важна для дальнейшего понимания его роли в сегодняшнем мире, и стагнация Саудовской Аравии после своего образования и утверждения своей состоятельности не должна никого обманывать. Целью сборки этого государства было не развитие, а консервация, и как только эта цель была достигнута, необходимость в агрессивной идеологии монтажа государственности стала излишней.
Агрессивность учения сопровождалась преимуществами, которое оно давало взявшим его на вооружение традиционалистским силам. Немаловажным являлось идеологическое оправдание действий адептов учения. Принявшие учение могли вести против «неверных» и «многобожников», которыми являлись практически все окружающие противники, уже не просто грабительские набеги (так называемые газа), а священную войну за веру (джихад). Это принципиально меняло картину происходящего и легитимизировало завоевательные походы времён становления Саудовской Аравии.
При этом ваххабиты тщательно истребляли все признаки многобожия на захваченных территориях — вырубались «священные» деревья, разрушались могилы праведников, искоренялся культ святых, подрывая тем самым экономическую основу паломничества к этим местам и лишая дохода жителей и знать захваченных оазисов. Тем самым адепты Учения вынуждали присоединяться к своему движению всё новые территории, вынужденные принимать новые правила для собственного выживания.
Стоит отметить, что ведущаяся прямо сейчас война в Сирии между боевиками-исламистами и светской властью носит точно такой же характер — боевики разрушают все попавшие в зону боёв мусульманские святыни, уничтожают памятники и священные места паломничества. К примеру, в Дамаске в зону боёв попала мечеть Сукейна, в которой захоронена внучка Пророка. Мечеть подверглась варварскому разрушению, боевики сознательно использовали её в качестве опорного пункта обороны, вынуждая армию либо разрушить мечеть, либо ценой потери людей и времени освободить её с минимальными повреждениями. Так же в Алеппо были разрушены древние мечети и памятники всемирного значения, включенные в реестр организации ЮНЕСКО.
Ведя войну против «неверных» и «многобожников», ваххабиты во время сборки государства аль-Саудов в то же самое время вели борьбу и против ханифитского ислама Османской империи, обосновывая освободительную войну против иностранного господства религиозными мотивами.
Историк А.М. Васильев в своём труде «История Саудовской Аравии (1745-1973)» пишет:
«…Идеология ваххабизма была продуктом серьезного духовного кризиса в Аравии, в основе которого лежали экономические и социально-политические факторы.
Это учение образовало крайнее крыло ханбализма: оно отвергало все «новшества» (бид’а) в догматике и культе, требуя возвращения к Корану и первоначальной Сунне, и только к ним.
В социальном плане ваххабизм стоял на службе интересов знати, он освящал, упорядочивал и маскировал отношения эксплуатации и гнета. Одновременно он нес в себе элементы, свойственные эгалитаристским, уравнительным движениям, что привлекало к нему широкие массы аравийского на селения.
Противопоставляя ваххабитов всем прочим мусульманам, учение Ибн аль-Ваххаба превращало их в сплоченную секту, разжигало фанатизм. Необходимость священной войны против «многобожников», провозглашенная в учении, делала его знаменем завоевательных войн и набегов.
Ваххабизм стал идеологическим оружием движения централизации на Аравийском полуострове.
Он освящал политическую и военную борьбу недждийской знати за преобладание в Аравии, прежде всего против хиджазцев.
Выступая против господствующей формы ислама в Османской империи, ваххабизм служил идеологическим оформлением национального движения аравийских арабов против турок…»
Тем не менее, конфликт между секулярным и религиозно-идеологическим крыльями унии династии аль-Саудов и религиозными фанатиками-ихванами был заложен изначально.
Ваххабизм, будучи объединительной идеологией для сборки социального субъекта, не мог распространяться за пределы довольно чётко очерченного ареала. Основатель нынешнего Королевства Абд аль-Азиз ибн-Сауд столкнулся с тем, что после объединения исторических областей полуострова продолжение экспансии столкнулось с упорным сопротивлением народов, живущих в иных социальных, экономических условиях, стоящих на более высокой ступени развития общественно-политического устройства. Кроме того, возникли проблемы и во внутренней политике. Непримиримость ваххабитов к ширку и его проявлениям создала ситуацию, при которой поклонение Двум святыням становилась в рамках Учения колоссальным конфликтом со всем остальным исламским миром. Ежегодный хадж приносил серьёзный доход, который был основным источником поступлений в казну. Абд аль-Азиз просто не мог скрупулёзно действовать в рамках Учения Абд аль-Ваххаба в этом случае, и был вынужден в качестве исключения признать право всех мусульман вне зависимости от их принадлежности к тем или иным ветвям ислама на совершение хаджа.
В пределах нового государства жили не только приверженцы нового Учения, но и мусульмане-шииты. Государственные интересы требовали договорённостей с правителями иных стран, которые не признавали Учение. Более того — Абд аль-Азиз исходя из этих же государственных интересов оказывать помощь шиитским правителям-имамам Йемена.
Развитие производительных сил потребовало и иных подходов к образованию. Это тоже вошло в противоречие с фанатичными представлениями ихванов. В конечном итоге конфликт очень быстро перерос в острую фазу, и Абд аль-Азиз был вынужден силой подавить свою бывшую опору — движение ихванов.
Дальнейшее развитие Саудовской Аравии трансформировало союз между секулярной властью и религиозно-идеологической ветвью этого союза, которую до сих пор прочно держит в своих руках клан потомков Абд аль-Ваххаба Аш-Шейх. Именно выходцы из этого клана осуществляют идеологический надзор за населением Королевства. Они же входят в состав исполнительной власти, руководя министерствами и ведомствами, отвечающими за государственную систему защиты ислама на территории страны.
Однако с течением времени баланс влияния в этой паре неуклонно смещался в сторону секулярной власти. Собственно говоря, это вполне устраивает клан Аш-Шейх, хотя он оказывает определённое противодействие слишком резким шагам по введению новшеств. Таким образом, ваххабизм, будучи встроенным в систему государственной власти, оказывается вполне способен конструктивным действиям, пусть и в ограниченном объёме. Негибкость Учения и гиперконсерватизм его адептов создаёт колоссальные сложности для динамичного развития страны, однако сегодняшние «официальные ваххабиты» отличаются в своей практической деятельности от ваххабитов в пору создания и расцвета этой идеологии весьма и весьма существенно.
Дело доходит до того, что нынешние исламские радикалы отчётливо выражают недовольство позицией духовных лидеров ваххабитской верхушки Саудовской Аравии:
«…ранее верховный муфтий Дома Саудов Абду-ль-Азиз Али аш-Шейх назвал призывы к Джихаду в других мусульманских странах «предательством родины».
Также муфтий Абду-ль-Азиз настоятельно советовал молодёжи не ехать на Джихад в Сирию, потому что там якобы «неизвестно под каким знаменем воюют».
В этой связи вырисовывается довольно интересная картина: деятельность придворных учёных вписывается в стремление Запада и его марионеточных арабских княжеств сдержать приток иностранных мусульманских добровольцев в Сирию, дабы не усилить дальнейшую исламизацию рядов повстанцев.
В то же время саудовский режим признаёт в качестве полноправного, единственного и законного представителя сирийцев христианско-демократическую «нацкоалицию», последовательно укрепляя её легитимность на международной арене…»
(сайт UMMANEWS.com, статья «Саудовские банкиры сообщили о «подозрительных счетах для сирийцев» от 20.06.2013/11.08.1434)
Неспособность Учения разрешать противоречия между своим содержанием и окружающим миром, полное неприятие новшеств привели к тому, что дальнейшая экспансия за пределы исторических областей Аравии оказалась невозможной. Сопротивление нашествию фанатичных ихванов становилось столь велико, что угрожало уже стабильности только что воссозданному государству аль-Саудов. Король отчётливо понимал, что адепты Учения могут существовать лишь в ограниченном ареале обитания.
Эта особенность ваххабизма также является предельно важной для понимания внезапного ренессанса и широкого распространения его в конце 20 — начале 21 века. Ваххабизм способен восприниматься массами, которые живут в условиях деградировавшего до наиболее примитивных уровней развития общества, в среде малообразованных и угнетённых людей, не способных к сложным методам познания окружающего мира. Развитие светских проектов в исламском мире после обретения независимости от колониального господства европейских стран в период после Второй мировой войны фактически поставило крест на возможности распространения ваххабизма, ограничило его существование лишь территорией Саудовской Аравии, где он также серьёзно трансформировался под воздействием смещения баланса в сторону секулярной власти. По сути, классический ваххабизм стал реликтом ушедшей эпохи и ему была уготовано забвение.
Однако забвения не произошло. Исламская цивилизация всегда помнила, что обладает инструментом консервации и сохранения своей идентичности. Крах светских проектов в арабском мире, выразившийся в Арабской весне, не мог не вызвать к жизни казалось бы забытое старое.
