Сразу надо сказать: то, что зачастую называют «традиционной семьёй», на самом деле ею не является. За традиционную семью принимаются семьи, ставшие повсеместно распространёнными и привычными только в ХХ веке, а до того как раз считавшиеся чем-то средним между проявлением социального прогресса и трагическим крушением всех общественных устоев.
Так вот. Сегодня в нашем бытовом обиходе под «традиционной» понимается семья, состоящая из двух родителей и их несовершеннолетних детей. Отношения с другими родственниками в такой семье тоже поддерживаются, но они весьма далеки от того, как это было в рамках традиционной семьи.
В некотором смысле такую современную семью тоже можно назвать «традиционной», поскольку человечество широко практикует этот подход уже порядка сотни лет, однако предыдущий-то вариант просуществовал тысячелетия. Он в этом плане гораздо более традиционен.
Чем же он характеризовался?
Во-первых, тем, что семья жила в гораздо более плотной сцепке, чем современные семьи. В одном доме с пристройками или в нескольких, расположенных довольно близко друг от друга, проживали несколько поколений родственников.
Во-вторых, они вели совместное хозяйство, а не просто жили рядом. Они делили между собой все дела по дому, совместно обрабатывали землю, совместно ухаживали за скотиной и домашней птицей, больными и немощными, за детьми. В этот процесс были включены практически все родственники, включая, кстати, детей такого возраста, в котором их на данный момент даже «подростками» бы не назвали.
В-третьих, семья была весьма иерархичной, то есть младшие подчинялись старшим и по факту имели меньше прав. Одновременно с этим женщины стояли в иерархии существенно ниже мужчин. В такой семье реально был «глава», что в современных семьях имеет место чисто номинально — жена на данный момент подчиняется мужу разве что самую малость чаще, чем муж ей (причём не исключено, что даже наоборот, мужья подчиняются чаще — поди проверь). Дети — аналогично — по мере взросления всё меньше подчиняются родителям, а через некоторое время после совершеннолетия становятся полностью от них независимыми.
Из перечисленного видно, что «умирает» в отношении традиционной семьи — это слово, не совсем верно отражающее положение вещей. Местами про неё правильно писать «умерла». Что характерно, так произошло не в одной отдельно взятой стране, а в целом их наборе. Если же уточнить, то так произошло в крупных городах самых разных стран. То, что я условно обозначил как «современная семья», на самом деле — «современная городская семья».
Традиционные тоже всё ещё сохраняются в деревнях и некрупных городах, но урбанизация не собирается останавливаться. И по мере роста крупногородского населения, подобные же общественные отношения всё сильнее проникают и в мелкие населённые пункты, а потому традиционные семьи исчезают и в них тоже.
Когда люди говорят об «умирании традиционной семьи», они зачастую подразумевают умирание современной городской, принимая именно её за традиционную. Однако чтобы понять, почему вроде бы привычные и устоявшиеся отношения умирают, мы рассмотрим причины умирания именно традиционной семьи.
Чтобы понять эти причины, надо задаться вопросом: а что вообще удерживает их в прежнем состоянии? Для начала — что является и являлось причиной уважения старших, плавно переходящего во времена традиционной семьи в подчинение им?
Кроме естественной благодарности — за сохранение страны, преумножение её достояния, обучение молодых и даже за их, молодых, появление — и нормальных человеческих чувств любви и уважения, у традиции послушания старшим были и чисто практические предпосылки.
На протяжении почти всей истории человечества времена были весьма трудные, медицина — почти никакая (вроде бы существующая как набор «народных практик», но реально почти не лечащая), опасностей — масса. Поэтому даже сам факт того, что человек дожил до пятидесяти (хотя в наше время это уже и старостью-то не считается), говорил о том, что он способы выживания в этом мире весьма нехило понимает, поскольку понимающие хуже умерли задолго до этого возраста.
Что ещё более важно — такой человек, очевидно, обладает опытом. Поэтому полезно этого человека слушать и опыт у него перенимать. Полезно, кроме того, вручить ему бразды хотя бы локального правления — ведь он лучше других знает, что делать.
Однако к середине ХХ века объективные обстоятельства поменялись. Если не брать в расчёт оставшиеся дикими территории, множество людей, включая распоследних балбесов, доживает до семидесяти, а то и до ста. Возраст теперь уже не говорит об экстраординарных навыках — достаточно лишь отсутствия желания по поводу и без повода рисковать и отсутствия невезения.
С опытом тоже всё непросто. Раньше смена рода деятельности между поколениями одной семьи была относительной редкостью, поэтому, например, что отец, что сын в среднем были вынуждены обрабатывать одно и то же поле. И внуки их тоже. И правнуки. Разумеется, опыт, нажитый отцом, для его сыновей и внуков был крайне полезен. Да и сам отец, в свою очередь, кроме своего опыта передавал им опыт предыдущих поколений, касающийся той же сельскохозяйственной деятельности на том же поле.
Аналогично, если отец был кузнецом, то и сын почти наверняка им станет. Опять же, опыт отца оказывался крайне полезен. Отец — из купечества? Сын тоже там будет. Опыт полезен. Технологии при этом менялись довольно медленно, поэтому сын заставал их почти в том же состоянии, что во времена молодости его отца. Да, детей иногда отдавали к кому-то в подмастерья, в услужение, а то и просто продавали (я знаю, нам сейчас трудно в это поверить), но раскладов в общем и целом это не меняло.
Но ХХ век и тут всё радикально поменял. Скорость роста технологий чудовищно возросла, и теперь, с большой вероятностью, даже если сын шёл по стопам отца, он обнаруживал, что навыки отца устарели уже лет на десять: того оборудования, с которым тот имел дело, днём с огнём не сыщешь. А навыки деда — так на все тридцать. Всё уже совсем другое. Ямщик не может давать эффективные советы пилоту самолёта, увы.
Кроме того, бурно росли города, поглощая в себя деревенское население. Если раньше человек, рождаясь в деревне, обычно в ней же и оставался, отчего имел весьма узкий спектр доступных профессий, то теперь перед молодым представал целый город, где количество не то что профессий, а даже количество профессиональных направлений исчислялось уже тысячами. В ХХ веке сын по стопам отца шёл, мягко говоря, далеко не всегда. Зачастую он выбирал вообще совсем другую область, а потому советы отцов и дедов для него были бесполезны. Из-за скорости прогресса ровно так же мимо шли советы более дальних родственников и соседей.
Совет от старших в лучшем случае был практически полезен молодому, если старшие работали в той области, куда он пришёл работать, гораздо дольше, чем он, а потому могли чему-то обучить его хотя бы на самом старте. Если старшие продолжали развиваться в своей профессии, то они могли помогать и на более поздних этапах профессионального развития, но потихоньку важнее становился не возраст сам по себе, а произведение скорости профессионального развития в некоторой области на время работы в ней. В некоторых областях не редкость, когда гораздо более молодые обучают старших, а не наоборот.
При этом в любом случае те, у кого перенимают опыт, — уже не родственники и не соседи. Это, скажем так, коллеги. И пытливое юношество они в «свою семью» принимают разве что в переносном смысле — в дружный трудовой коллектив, если таковой имеется.
В результате родители из старших коллег, наставников, кладезей опыта и т. д. превратились просто в тех, с кем человек провёл своё детство, которые его родили и некоторое время воспитывали — наряду со школой, телевизором, интернетом и друзьями. Это тоже немало, но на этом практически невозможно поддерживать те отношения, которые были в традиционных семьях. Человек имеет особенность забывать прошлое, а потому если последний полезный совет он получил от родителей десять лет назад (не потому, что родители плохие, а потому, что они никогда не занимались тем, чем занимаются их дети, и опыта, соответственно, не имеют), он уже не воспринимает их как тех, к кому имеет смысл прислушиваться.
Практически полезный руководитель и наставник — это одно, а «тот, с кем ты обязан общаться ввиду моральных обязательств» — уже другое. Второму вполне могут уделять время, но подчиняться ему, скорее всего, не будут. Как и воспринимать всерьёз то, что он говорит.
Таким образом, благодаря радикально изменившимся условиям жизни, уважение к старшим сильно ослабло, а подчинение им практически полностью исчезло, сохранившись лишь в виде подчинения несовершеннолетних детей учителям и родителям. Минус один пункт традиционной семьи — иерархичность.
Ещё один пункт — совместное проживание и совместное ведение хозяйства.
Тут причина практически та же, что и в предыдущем пункте: родственники занимаются совершенно разными занятиями. Кое-кто по-прежнему владеет семейными предприятиями, но большинство является наёмными работниками, а тут единство профессий и/или места работы — практически воля случая. Совместная экономическая деятельность остаётся только в рамках домашнего быта.
Но и в этой области количество дел по мере урбанизации и технологического прогресса радикально снижается. Если можно не готовить, а сразу покупать готовое или почти готовое, если можно не подметать, а запустить робот-пылесос, если стирает стиральная машина, если вода сама течёт из крана и к колодцу ходить не надо, если чинить проводку приходит электрик, а водопровод — водопроводчик, если дом строит строитель, а ремонт делает бригада специальных людей, то к чему сводится совместное хозяйство?
К мелкому эпизодическому ремонту, включению девайсов и уходу за ними, к приготовлению еды — если не пользоваться полуфабрикатами, покупкам в магазинах. И это всё. Вместо человеко-дней в области бытовых дел реально остались человеко-минуты. А в результате неизбежного развития служб доставки, усовершенствования девайсов и распространения общественных ресторанов, счёт уже пойдёт на человеко-секунды.
Самое трудозатратное в семейной жизни, что ещё осталось, — уход за детьми. Но и тут прогресс весьма обширен. Ясли, детские сады, детские врачи, подгузники вместо пелёнок, готовое детское питание… Да, выращивание детей всё ещё отнимает изрядно времени — особенно в первые годы их жизни, но это совсем уже не то время, что было сто лет назад. Семья из нескольких десятков взрослых, которые поделят между собой и уход за детьми, и сельскохозяйственное производство, уже не требуется. Да, детей удобно временами отправить пожить к бабушке с дедушкой, но для этого совершенно не обязательно, чтобы бабушка с дедушкой жили в том же доме. Это как бы бонус, а не суровая необходимость. Прогресс же при этом ещё не остановился: в дальнейшем упростятся как эти области, так и сам процесс деторождения.
Впрочем, и детей сейчас заводят весьма немного — если сравнивать со временами повсеместного существования традиционных семей. В том числе и по вышеперечисленным причинам: они уже не являются столь необходимыми потенциальными работниками в общем хозяйстве. Но более важна другая причина: цивилизация позволила большинству детей выживать. Уже не надо заводить пятнадцатерых, чтобы хотя бы пятеро дожили до двадцати…
Существенное упрощение бытового обслуживания дома и малолетних детей наряду с почти полным исчезновением необходимости иного экономического взаимодействия свело на нет и эту особенность традиционной семьи: практическая польза от ведения совместного хозяйства почти исчезла, а с ней исчезла и соответствующая скрепа.
Фактически в качестве скрепы остались только личные симпатии между супругами, между детьми и родителями. И это радикально контрастирует с «традиционной семьёй», во времена которой браки зачастую заключались по расчёту или по принципу «хоть с кем-то», поэтому о личных симпатиях вспоминали в последнюю очередь. Аналогично и с другими родственниками — поддерживают тесные отношения с теми, с кем нравится их поддерживать, поскольку экономическая составляющая почти уже исключена.
Редуцируйся сейчас до той же степени и уход за детьми, так не то что традиционная семья — современная городская начнёт рассыпаться. И она, кстати, уже рассыпается — детей-то заводят мало, и они в какой-то момент неизбежно вырастают.
Это не чья-то злая воля почти разрушила традиционную семью и уже начала разрушать современную городскую, это сделали сами обстоятельства. Носитель означенной злой воли как максимум мог слегка ускорить процесс и попытаться снять с него дивиденды, но запущен он не им, а сменой образа жизни. Который, в свою очередь, сменился благодаря развитию технологий. А не развивать их было невозможно — слишком большие преимущества они давали, и потому отказавшиеся от них физически проигрывали тем, кто их развивал.
А любовь? Ну, а что любовь? Как раз в традиционной семье она вторична. Первично выживание. Люблю — не люблю, тут как повезёт. Это мы, те люди, для которых вопрос физического выживания решается почти автоматом, вольные выбирать профессию, пользующиеся благами цивилизации, поставили любовь в семье на первое место. Мы смогли себе это позволить и потому наполнили суровую прозу жизни романтической поэзией, что не помешало нам обвинить себя и окружающих в собственноручном сокрушении всего доброго и вечного.
Хотя на самом деле доброе и вечное сокрушить не так уж и просто.
Да, традиционные семейные отношения неизбежно разрушились под напором цивилизации, но это не значит, что у людей пропала всякая надобность группироваться. В группе люди всё ещё могут сделать гораздо больше, чем поодиночке, и это стало даже более актуальным, чем было, ибо и проекты теперь крупнее. И жить в группе всё-таки проще и интереснее.
Да, люди стали меньше группироваться из соображений родства, но при этом больше по соображениям единства интересов и личных симпатий, что раньше было технически гораздо более сложно осуществить.
Хотя, быть может, экономические скрепы для родственников ещё не найдены.
Я не гарантирую, что они найдутся в будущем, но вероятность всё-таки есть. Главное тут не валить всё на неведомые злые силы, а понимать вышеописанную логику человеческих взаимоотношений.
Ведь жить в семье и любить — это же так естественно.
