Путин открыл памятник Героям Первой мировой в Парке Победы на Поклонной горе:
Все бы ничего, если бы не два момента. Первый, что место выбрано, видимо сознательно, с подрывом памяти о Великой Отечественной войне, где теперь будет вечно торчать и воевать с Красным знаменем гигантский власовский триколор. Флаг предателей и коллаборационистов. Потому что когда триколор помещают в контекст войны 1941-45 годов, то это флаг предателей. Нельзя смешивать идеи и нужно правильно выбирать для нее контекст — это вам любой рекламщик и пиарщик скажет.
Ну и второй момент, что Путин в своей речи вновь воспроизвел пропагандистские глупости об якобы «украденной победе»:
Однако эта победа была украдена у страны. Украдена теми, кто призывал к поражению своего Отечества, своей армии, сеял распри внутри России, рвался к власти, предавая национальные интересы.
Т.е. по мнению этого пошляка у огромной, великой России украла победу жалкая кучка предателей своего Отечества, старательно не называемая Путиным кучка большевиков. Смешно, конечно, смеяться над убогими, но становится страшно, когда этот пошляк раз за разом повторяет мантры нынешних русских националистов и либерал-фашистов. Этак, мы далеко дойдем, чует май харт, с таким президентом. Вот только дойдем ли до Киева? Или опять у него отнимет победу «жалкая кучка предателей своего Отечества«? Ну так, он сам у себя ее давно отнял…
Если же развивать тему подробней, то понятно, что тезис об «украденной победе» ныне крайне популярен в России и популярен он по причине инфантилизма нашего общества. Мол, пришли «проклятые большевики» и украли у нас победу, а если бы не украли, то мы бы сейчас пили баварское, лежа на печи. До боли знакомая точка зрения, не так ли? Схожие рассуждения в этой же среде имеют место в отношении Великой Отечественной войны. Мол, зря стали воевать и пр.
На самом деле победу в ПМВ украли только у одной страны и эта страна Германия. Она вынуждена была капитулировать, когда ее войска находились на территориях Франции, Бельгии, Голландии и России. Капитулировала по причинам экономическим, а не военным, после вступления в войну США.
Но нашему обывателю интересен вопрос, а что было бы, если Россия продержалась до конца в стане победителей? Я в свое время пытался рассуждать на эту тему в Если бы не было революции 1917 года?
Читаю сейчас «Европейский фашизм в сравнении 1922-1982» Виппермана и ловлю себя на мысли, что тоже самое, что произошло в Италии в 1918-21 гг, могло быть у нас, если бы Россия не выбрала социалистический путь:
В начале война привела не только к сплочению масс посредством мобилизации, но и к модернизации и ускоренному росту экономики.
Ровно это было в России во время ПМВ.Дальше:
Однако этот экономический рост неизбежно оказался искусственным и недолговечным, поскольку он по существу основывался на поддерживаемых государством военных заказах и кредитах. После войны обнаружилось, что прежние экономические, социальные и политические проблемы никоим образом не разрешились, а напротив, проступили в еще более острой форме. Перевод на мирные рельсы искусственно раздутого военного производства, в ряде отраслей направляемого государством, оказался крайне трудным ввиду снижения спроса на мировых рынках и большого бюджетного дефицита. Давала себя знать все возрастающая инфляция, усилилась безработица. Это привело в городах к множеству беспорядков и забастовок, достигших наивысшего уровня осенью 1920 года, когда в промышленных областях Северной Италии рабочие захватили предприятия.
Все ровно тоже самое было бы и у нас. Впрочем, именно так и было во время ПМВ, только усугубилось бы после войны.
Правительству удалось побудить их к уступкам, пообещав повышение заработной платы, восьмичасовой рабочий день и введение социального обеспечения, но обе стороны не были удовлетворены этим компромиссом. Большая часть рабочих не удовлетворилась этим успехом, считая, что в возникшей ситуации возможна была социалистическая революция. Конфликт по этому вопросу отделил реформистскую часть итальянского рабочего движения от более сильной максималистской (революционной) части, что прямо или косвенно способствовало его ослаблению. Но и промышленники вовсе не были удовлетворены компромиссом, достигнутым при посредничестве правительства. С одной стороны, они опасались, что рабочее движение может использовать занятые им позиции, чтобы и в самом деле захватить власть революционным путем. С другой стороны, они считали неприемлемыми обещанные социальные мероприятия и прибавки заработной платы.
Попытки разрешения кризиса неудачны. Слишком велики противоречия между рабочими и хозяевами предприятий.
А что в сельском хозяйстве? А вот что:
В сельскохозяйственных областях Северной Италии возникли еще более острые социальные конфликты. Здесь организации сельскохозяйственных рабочих добились еще больших успехов. Многие имения были захвачены и перешли под управление кооперативов, примыкавших к разветвленной сети потребительских обществ, также управляемых и руководимых социалистическими лигами. Сверх того, социалистические лиги обязали еще оставшихся крупных землевладельцев и даже мелких земельных собственников нанимать определенное число работников при непременном посредничестве этих лиг, независимо от действительной потребности в рабочей силе. При этом максималистски настроенные лидеры социалистических лиг не были удовлетворены даже этими беспримерными в Европе того времени успехами, поскольку они стремились к полному обобществлению земли. Эти цели решительно отвергались не только крупными землевладельцами, но и многочисленными мелкими земельными собственниками и арендаторами, не только не хотевшими отдавать свою землю, но стремившимися приобрести больше земли. Отсюда возникла общность интересов мелких собственников и крупных аграриев, опасавшихся обобществления земли и желавших отмены уже проведенных реформ.
Как видим, земельный вопрос решался так же радикально как и у нас. У нас даже радикальнее. С поджогами и погромами помещичьих усадеб.
Экономический и социальный кризис сопровождался и обострялся политическим кризисом итальянской системы правления.
Парламентские выборы 16 ноября 1919 года привели к сокрушительному поражению правивших до этого либеральных и демократических партий. Социалисты, получив 156 мест, стали крупнейшей политической силой, тогда как католическая народная партия popolari получила 95 мест. Такой результат выборов сделал образование сильного и дееспособного правительства трудным или даже невозможным.
Так же было и у нас. Социалисты, в лице эсеров, хоть и победили на выборах в Учредительное собрание 1917 года, но не имели квалифицированного большинства для формирования нового правительства.
Попытки выйти из кризиса:
Совершенно бесполезным и даже угрожающим всей системе правления оказалось также продолжение прежних попыток отвлечь внимание от внутренних социальных проблем, возбуждая националистические страсти и добиваясь таким образом общественной сплоченности. Хотя Италия испытала в Первой мировой войне ряд тяжких поражений, некоторые ее цели удалось осуществить, поскольку она была одной из держав-победителей. Италия получила Южный Тироль и Истрию с Триестом, но ей пришлось отказаться в пользу Югославии от далматинского побережья, также входившего в ее требования, тогда как Фиуме (Риска) был объявлен вольным городом. Итальянское правительство лишь после длительных колебаний и сильного сопротивления согласилось с этим решением союзников в Париже. Общественное мнение Италии возмущенно реагировало на такое решение союзников и на предполагаемую нестойкость итальянского правительства. В этой ситуации укрепилось представление о якобы «украденной победе», с которым итальянские националисты атаковали союзников и собственное правительство.
Такая же ситуация была бы и у нас. Хоть мы официально числились бы в победителях, но нам пришлось бы отпустить Польшу и Финляндию. Разговоры об этом в среде союзников шли еще вовремя войны. Они стали бы независимыми государствами (как в реальности) и российская общественность ровно также кричала бы о «украденной победе», разжигая бы шовинистические и национальные чувства «великороссов».
Чем это все закончилось в Италии:
Перед лицом этих националистических эмоций итальянское правительство не решилось энергично вмешаться, когда итальянские войска под предводительством поэта Габриеле Д’Аннунцио не выполнили приказа об отходе и 12 сентября 1919 года своевольно
оккупировали город Фиуме. В течение 16 месяцев Д’Аннунцио, присвоивший себе титул «начальника» («commandante»), хозяйничал в городе, развив уже тогда все элементы политического стиля фашистской Италии. Сюда относятся массовые шествия и парады его сторонников в черных рубашках под знаменами с изображением мертвой головы, воинственные песни, приветствие по древнеримскому образцу и эмоциональные диалоги толпы с ее вождем Д’Аннунцио.
Организация фронтовиков «Боевые отряды» («Fasci di combattimento»), основанная Муссолини в Милане 23 марта 1919 года, приняла политический стиль Д’Аннунцио за образец и могла использовать явления экономического, социального и политического кризиса, потрясавшего Италию.
Вот так, вполне закономерно в Италии к власти пришли фашисты, которые неизбежно пошли на союз с нацистской Германией.
Не вижу ни одной причины, что все вышеописанное не произошло бы у нас. Ситуация была ровно такой же, а даже во многом тяжелее, а потому не перехвати большевики в октябре 1917 года власть, то имели бы мы своего дуче-фюрера в лице либо Корнилова, либо Савинкова, либо еще кого и воевать бы нам пришлось во Второй мировой войне в качестве союзника нацистской Германии. Нравится вам такая судьба России? Мне как-то не очень.
