Теперь рассмотрим последний вопрос, а именно о генезисе описанного в прошлых частях «НЕ КЛАССА». Говорил ли Маркс что-либо об этом социальном коллективе, и могли ли мы предполагать его появление?
Как я уже писал в первой части, задачей коммунистической революции должно было быть вовсе не улучшение положения пролетариата (за такие взгляды Маркс критиковал Лассаля), а его ликвидация, естественно вместе с буржуазией. Пролетариат должен завоевать власть, что бы ликвидировать самого себя как класс. На это, по мнению Маркса, пролетариат идет потому, что в отличие от других, даже эксплуатируемых классов, ему нечего терять.
Например, крестьянство имело свои клочки земли – пускай ничтожные, а работа на них адская, но крестьянин за них держался отчаянно. Не сомнения, что революции XX века, происходящие в странах вовсе не передовых (Россия, Мексика, Китай, иные страны Дальнего востока и Юго-Восточной Азии) в существенной своей части были вызваны реакцией крестьянства на угрозу своему традиционному существованию, на угрозу утратить свой клочок земли. Но по той же причине коллективизация в СССР была настолько сложным и социально-конфликтным делом. А вот рабочему терять нечего. Он не имеет никакой собственности, и поэтому не держится за свое социальное положение. Сразу скажу, что мне этот тезис представляется несколько проблематичным. Дело в том, что частная собственность есть обратная сторона разделения труда. В существенной части уже капитализм во многом предуготавливает преодоление разделения труда, удаляя из деятельности рабочего необходимость в любых особенных умениях, расширяя резервную армию труда. Однако, в рамках общественного разделения труда, разделяющего сам простой, фактически абстрактный труд и (в первую очередь) труд по управлению трудом, разделение труда лишь углубляется. Иначе сказать, уже потому, что рабочего лишают любых особенных умений, ему ничего не остается, кроме как продавать свой труд – и уже поэтому он будет поддерживать означенное разделение труда. Поэтому он станет бороться за улучшение своей «сделочной» позиции, как то увеличение заработной платы или сокращение рабочего дня, но не за ликвидацию разделения труда и частной собственности как таковых. Может быть поэтому общества и страны, где таки веками промышленной эксплуатации был создан идеальный рабочий не имеют достаточных потенций для движения вперед – тут можно провести некоторую аналогию с эволюцией, где идеально приспособленные к определенным условиям ветви древа видов перестают развиваться и с изменением условий вымирают.
Ну да ладно, я отвлекся, и этот вопрос еще требует обдумывания.
А я продолжу с новым «НЕ КЛАССОМ».
Итак, пролетариат захватил власть – положим в России 1917 г. Пока в обществе, в котором осуществляется диктатура пролетариата никакого коммунизма нет. В нем каждый получает по труду, а никакого равенства в таком распределении нет, это опять же форма частной собственности, что вполне показал Маркс в «Критике Готской программы». Пока еще существует частная собственность, только что не в капиталистической своей форме, ибо существуют профессии и специальности, существует «профессиональный кретинизм» и существует разделение между массами рабочих и теми, кто организует и управляет трудом рабочих. Причем это вовсе не следствие какой-то злонамеренности, которую можно исправить доброй волей, но как следствие уровня развития производительных сил.
Какова же задача органов диктатуры пролетариата, осуществляющих непосредственную власть? По сути, принципиальная задача одна – всемерно подталкивать развитие производительных сил, при этом предотвращая создание социальных напряженностей, свойственных капиталистическому обществу, что прямо связано с предотвращением ситуации, когда развивающиеся производительные силы будут входить в острое противоречие с производственными отношениями и социальными институтами, их закрепляющими даже в частностях. Сразу скажу, что с последним Советская власть не справилась, но это уже отдельный вопрос.
Итак, диктатура пролетариата находится в процессе реализации вышеописанных задач. Так вот процесс развития производительных сил, достижения ими необходимо высокого уровня, это все же процесс, а не некий одномоментный акт. Вследствие этого должны осуществляться научно-технические и социально-технологические прорывы, появляется сферы деятельности и создаваться социальные группы, в деятельности которых проявляются новые отношения, базирующиеся на новых формах общественного производства. Т.е. цель, а именно ликвидация пролетариата путем превращения его в… нечто иное, будет достигаться постепенно. Это «нечто иное» будет рождаться не быстро, год за годом расти численно, осознавать себя как «иное» постепенно, сначала крайне слабо и в понятиях существующей структуры общества – если, конечно, марксистская теория в лице теоретиков им не поможет. Например, в СССР не помогла. Сформированная ортодоксия, в ряде моментов весьма далекая от теории Маркса, при том ортодоксия с претензией на тотальность, обладающая силовыми возможностями для ликвидации конкурирующих воззрений, в достаточной степени подавила возможности развития, интерпретации и приспособления марксизма к новым условиям и не оставила возможности новым социальным слоям, которые и сами по себе были еще крайне слабой, зачаточной формой новой системы социальных отношений прийти к надлежащему осознанию себя и своих коренных интересов в рамках марксизма. И в результате представители этих слоев были прямо отброшены к буржуазным теориям т.н. постиндустриального общества (информационного общества, третей волны и т.д.) – оттуда недалеко и до отрицания социализма, причем капиталистический мир всей мощью своей пропаганды сумел уверить люде в том, что это «постиндустриальное» общество почти (вот-вот) достигнуто. Хотя на самом деле современный капитализм куда дальше от новой стадии развития человечества, чем был в 60-70 годах, когда создавались эти теории, а рождающийся когнитариат отстаивал свою политическую субъектность в драках с полицией на парижских улицах, в университетских кампусах и маршах протестах против вьетнамской войны.
В этом беда СССР.
Но как бы то ни было, такой слой появился, не мог не появиться. В этом цель диктатуры пролетариата и социализма – это как минимум. И когда некоторые граждане, объявляющие себя коммунистами пучат глаза: а что это за новый такой «класс»(?), они расписываются в том, что им нравится не результат, а процесс, в том, что они любят пролетариат.
А пролетариат не нужно любить. Пролетариат, класс, — это отношения (класс, это система социальных отношений), и это плохие отношения, бесчеловечные. Они, конечно, прогрессивнее того же рабства или феодальной зависимости, но прогрессивнее не значит лучше. Так что цель коммуниста – ликвидация пролетариата и спасение людей от бесчеловечного классового общества. «Бесчеловечного», это не художественный эпитет, а суть капитализма, где все личные отношения, еще крайне тесно переплетенные с экономическими в докапиталистические эпохи, при капитализме почти исчезают как фактор детерминации социальных отношений. Это место практически полностью занимают экономические отношения.
Итак, хочу наконец завершить этот этап рассуждения, еще раз обозначив, что если мы 70 лет строили коммунизм, жили при социализме, реально достигли высот во многих сферах общественного производства, то новый социальный слой просто не мог не возникнуть. Насколько этот слой, этот «НЕ КЛАСС» вызрел, это уже другой вопрос. Так же другой вопрос заключается в том, мог ли подобный «НЕ КЛАСС» появиться в рамках капиталистического развития в наиболее развитых странах. Я полагаю, что и да, и нет. Вернее сказать, капитал, в попытках поставить под контроль, встроить в систему отношений, где единственной детерминантой социальной жизни должны быть экономические отношения, тем самым перманентно кастрирует новый социальный коллектив, и вместо когнитариата в полном смысле мы наблюдаем так называемый «креативный класс» — группу, вполне встроившуюся в систему капиталистических отношений и играющую важную роль именно в стабилизации и закреплении существующей системы отношений. В свое время зачатки когнитариата на западе появились вынуждено, в связи с тем, что противостояние систем вынудило мировую буржуазию поддерживать высочайшие темпы НТП.
Тут нужно учитывать, что прошлые столетий капитал просто присваивал продукты самостоятельной деятельности ученых и изобретателей, ибо как замечает В.С.Библер «этот труд включается в капиталистическое производство только своим результатом, только для использования». Т.е. проще сказать, ученый или изобретатель где либо в своем сарае, на свои кровные делал изобретение и какой-нибудь хотя бы по минимуму работающий образец, и только тогда капиталист покупал это изобретение для использования в зависимости от возможных прибылей. Но с ростом производительных сил ситуация изменилась. Для изобретения, выходящего за рамки мелкого улучшения, для изготовления работающего прототипа, уже никак не хватало собственных средств и сарая. Для создания технологий, которые 
anlazz назвал «за-пороговыми» требовался совсем иной – по сути, социалистический подход, а именно выдать ученым под идею (экспертами насчет адекватности которой являются так же ученые) то, что они попросят, и надеяться, что какой-то результат будет. Экономические детерминанты тут отступали и создавались квазисоциалистические анклавы, где ученые если не сфере личного потребления, то в сфере потребления средств и ресурсов, необходимых для своей деятельности существовали в коммунистической среде «каждому по потребностям». Проще говоря, — берите что надо, но бомбу (космическую ракету и т.д.) сделайте.
Так и на Западе стал рождаться когнитарный класс, и именно заметив его, западные мыслители, те же Белл, Тоффлер, Масуда и др. создали свои теории постиндустриального, когнитарного общества, в котором университет сменит корпорацию, как основной социальный институт, а ученый заменит буржуя в социальной иерархии. Они не поняли одного, а именно того, что вне соревнования систем, в глобальном, однополярном мире у буржуазии нет никаких побудительных мотивов создавать когнитарно-коммунистические анклавы. Капиталистическое общество без угрозы со стороны, только в рамках капиталистических отношений уже не может осуществлять НТП (тут прав и не прав Хазин). Попытки выдать да подобную деятельность так называемое венчурное финансирование просто смешны, поскольку на порядки уступают – масштабам финансирования, необходимого для реализаций реально прорывных, «за-пороговых» технологий, а не какого-нибудь нового «гуггла». При том, что вкладываться нужно в общество в целом, от системы образования, до воспитания определенных идеалов и ценностей, далеких от глобального потребительства.
Результатом сделался научно-технический застой, ликвидация ростков когнитариата и на Западе и у нас, с заменой этого передового «НЕ КЛАССА» специфическим эрзацем «креативного класса».
Закончу же я вот чем. Я много писал про новый «НЕ КЛАСС», про когнитариат, но хочу заметить следующее. К сожалению, мои рассуждения все более переходят в разряд чистого теоретизирования. К сожалению когнитарный «НЕ КЛАСС» мертв. В 70-80-х годах человечество вплотную подошло к рубежу, за которым был возможен прорыв в будущее, в прорыв в коммунизм. И в первую очередь это зависело от нас, советских людей, ибо Запад, как я и говорил, лишь реагировал на наш рывок в будущее.
Не смогли.
Таким образом, когнитариат сегодня НЕ является передовым классом, поскольку эта социальная группа перестала играть заметную социальную роль. Никакие IT–шники тут и рядом не стояли, как минимум потому, что для разработки программ не нужно создавать квазикоммунистические анклавы с соответствующими мировоззренческими изменениями во всем обществе – это не за-пороговые технологии и вся IT индустрия прекрасно себя чувствует в рамках капиталистического производства. Не любой всеобщий труд становится основой для рождения новой социальной структуры и новых отношений. Впрочем, я сам далек от этой сферы и вполне возможно заблуждаюсь. Рад бы заблуждаться.
А если когнитарный «НЕ КЛАСС» мертв, то нужно начинать все заново. Работать с пролетариатом и готовится новому рывку в будущее. Тем более мы имеем опыт и знания, которых у наших отцов не было. Так что сегодня передовой класс – пролетариат.
